Наряду с христианством и исламом иудаизм принято относить к авраамическим религиям. Имеющий своим источником священные тексты иудаизма называют также «религией книги».Теологию иудаизма пронизывает противоречивое сочетание универсалистских и партикуляристских принципов. В основе их лежит строгое монотеистическое представление (смотрите Монотеизм) о единстве, универсальности и всемогуществе Бога, Творца и Источника всего сущего. Бог бестелесен и неантропоморфен, несмотря на то что человек создан Им по Его образу и подобию. Непостижимость Бога обусловливает запрет на Его изображение. Бог является не просто создателем мира (согласно воззрениям иудейских мистиков, создателем множества миров), но и стражем его гармонии и устойчивости, определяемой действиями Божественных заповедей. Монотеистический принцип предполагает строгое отвержение многобожия и любых форм язычества, поклонения рукотворным образам.
При сотворении Бог наградил человека свободой воли и выбора, но повелел исполнять заповеди, которые выражают идею добра и регулируют правильное поведение. Первый завет, заключённый Богом с праотцем человечества Ноем, включает в себя т. н. Семь заповедей сынов Ноя, универсальных для всего человечества. Они состоят из запретов идолопоклонства, богохульства, кровопролития, воровства, кровосмесительных связей, употребления в пищу мяса, отрезанного от живого животного, и повеления жить по законам. Принятие Торы еврейским народом сопровождалось возложением на евреев особых 613 заповедей, соблюдение которых необязательно для др. народов
Объяснение:
Синагога - еврейский дом молитвы.Синагога играла важную роль в еврейской жизни. С ранних времен она была как местом собрания и учения, так и молитвы. Сегодня многие крупнейшие синагоги функционируют как культурные, образовательные и благотворительные центры. При многих синагогах существуют религиозные школы для детей. Для синагоги не предписано никаких определенных архитектурных форм. Это может быть скромное здание или даже комната в доме, используемом для других целей, и роскошное здание в любом архитектурном стиле.
Несколько лет тому назад в одном из своих поместий жил старинный русский барин, Кирила Петрович Троекуров. Его богатство, знатный род и связи давали ему большой вес в губерниях, где находилось его имение. Соседи рады были угождать малейшим его прихотям; губернские чиновники трепетали при его имени; Кирила Петрович принимал знаки подобострастия как надлежащую дань; дом его всегда был полон гостями, готовыми тешить его барскую праздность, разделяя шумные, а иногда и буйные его увеселения. Никто не дерзал отказываться от его приглашения или в известные дни не являться с должным почтением в село Покровское. В домашнем быту Кирила Петрович выказывал все пороки человека необразованного. Избалованный всем, что только окружало его, он привык давать полную волю всем порывам пылкого своего нрава и всем затеям довольно ограниченного ума. Несмотря на необыкновенную силу физических , он раза два в неделю страдал от обжорства и каждый вечер бывал навеселе. В одном из флигелей его дома жили шестнадцать горничных, занимаясь рукоделиями, свойственными их полу. Окны во флигеле были загорожены деревянною решеткою; двери запирались замками, от коих ключи хранились у Кирила Петровича. Молодые затворницы в положенные часы сходили в сад и прогуливались под надзором двух старух. От времени до времени Кирила Петрович выдавал некоторых из них замуж, и новые поступали на их место. С крестьянами и дворовыми обходился он строго и своенравно; несмотря на то, они были ему преданы: они тщеславились богатством и славою своего господина и в свою очередь позволяли себе многое в отношении к их соседям, надеясь на его сильное покровительство.
Всегдашние занятия Троекурова состояли в разъездах около пространных его владений, в продолжительных пирах и в проказах, ежедневно притом изобретаемых и жертвою коих бывал обыкновенно какой-нибудь новый знакомец; хотя и старинные приятели не всегда их избегали за исключением одного Андрея Гавриловича Дубровского. Сей Дубровский, отставной поручик гвардии, был ему ближайшим соседом и владел семидесятью душами. Троекуров, надменный в сношениях с людьми самого высшего звания, уважал Дубровского несмотря на его смиренное состояние. Некогда были они товарищами по службе, и Троекуров знал по опыту нетерпеливость и решительность его характера. Обстоятельства разлучили их надолго. Дубровский с расстроенным состоянием принужден был выйти в отставку и поселиться в остальной своей деревне. Кирила Петрович, узнав о том, предлагал ему свое покровительство, но Дубровский благодарил его и остался беден и независим. Спустя несколько лет Троекуров, отставной генерал-аншеф, приехал в свое поместие, они свиделись и обрадовались друг другу. С тех пор они каждый день бывали вместе, и Кирила Петрович, отроду не удостоивавший никого своим посещением, заезжал запросто в домишко своего старого товарища. Будучи ровесниками, рожденные в одном сословии, воспитанные одинаково, они сходствовали отчасти и в характерах и в наклонностях. В некоторых отношениях и судьба их была одинакова: оба женились по любви, оба скоро овдовели, у обоих оставалось по ребенку. Сын Дубровского воспитывался в Петербурге, дочь Кирила Петровича росла в глазах родителя, и Троекуров часто говаривал Дубровскому: «Слушай, брат, Андрей Гаврилович: коли в твоем Володьке будет путь, так отдам за него Машу; даром что он гол как сокол». Андрей Гаврилович качал головой и отвечал обыкновенно: «Нет, Кирила Петрович: мой Володька не жених Марии Кириловне. Бедному дворянину, каков он, лучше жениться на бедной дворяночке, да быть главою в доме, чем сделаться приказчиком избалованной бабенки».
Все завидовали согласию, царствующему между надменным Троекуровым и бедным его соседом, и удивлялись смелости сего последнего, когда он за столом у Кирила Петровича прямо высказывал свое мнение, не заботясь о том, противуречило ли оно мнениям хозяина. Некоторые пытались было ему подражать и выйти из пределов должного повиновения, но Кирила Петрович так их пугнул, что навсегда отбил у них охоту к таковым покушениям, и Дубровский один остался вне общего закона. Нечаянный случай все расстроил и переменил.
ИУДАИЗМ - ревнейшая монотеистическая религия мира, исповедуемая преимущественно евреями.
Наряду с христианством и исламом иудаизм принято относить к авраамическим религиям. Имеющий своим источником священные тексты иудаизма называют также «религией книги».Теологию иудаизма пронизывает противоречивое сочетание универсалистских и партикуляристских принципов. В основе их лежит строгое монотеистическое представление (смотрите Монотеизм) о единстве, универсальности и всемогуществе Бога, Творца и Источника всего сущего. Бог бестелесен и неантропоморфен, несмотря на то что человек создан Им по Его образу и подобию. Непостижимость Бога обусловливает запрет на Его изображение. Бог является не просто создателем мира (согласно воззрениям иудейских мистиков, создателем множества миров), но и стражем его гармонии и устойчивости, определяемой действиями Божественных заповедей. Монотеистический принцип предполагает строгое отвержение многобожия и любых форм язычества, поклонения рукотворным образам.
При сотворении Бог наградил человека свободой воли и выбора, но повелел исполнять заповеди, которые выражают идею добра и регулируют правильное поведение. Первый завет, заключённый Богом с праотцем человечества Ноем, включает в себя т. н. Семь заповедей сынов Ноя, универсальных для всего человечества. Они состоят из запретов идолопоклонства, богохульства, кровопролития, воровства, кровосмесительных связей, употребления в пищу мяса, отрезанного от живого животного, и повеления жить по законам. Принятие Торы еврейским народом сопровождалось возложением на евреев особых 613 заповедей, соблюдение которых необязательно для др. народов
Объяснение:
Синагога - еврейский дом молитвы.Синагога играла важную роль в еврейской жизни. С ранних времен она была как местом собрания и учения, так и молитвы. Сегодня многие крупнейшие синагоги функционируют как культурные, образовательные и благотворительные центры. При многих синагогах существуют религиозные школы для детей. Для синагоги не предписано никаких определенных архитектурных форм. Это может быть скромное здание или даже комната в доме, используемом для других целей, и роскошное здание в любом архитектурном стиле.
Несколько лет тому назад в одном из своих поместий жил старинный русский барин, Кирила Петрович Троекуров. Его богатство, знатный род и связи давали ему большой вес в губерниях, где находилось его имение. Соседи рады были угождать малейшим его прихотям; губернские чиновники трепетали при его имени; Кирила Петрович принимал знаки подобострастия как надлежащую дань; дом его всегда был полон гостями, готовыми тешить его барскую праздность, разделяя шумные, а иногда и буйные его увеселения. Никто не дерзал отказываться от его приглашения или в известные дни не являться с должным почтением в село Покровское. В домашнем быту Кирила Петрович выказывал все пороки человека необразованного. Избалованный всем, что только окружало его, он привык давать полную волю всем порывам пылкого своего нрава и всем затеям довольно ограниченного ума. Несмотря на необыкновенную силу физических , он раза два в неделю страдал от обжорства и каждый вечер бывал навеселе. В одном из флигелей его дома жили шестнадцать горничных, занимаясь рукоделиями, свойственными их полу. Окны во флигеле были загорожены деревянною решеткою; двери запирались замками, от коих ключи хранились у Кирила Петровича. Молодые затворницы в положенные часы сходили в сад и прогуливались под надзором двух старух. От времени до времени Кирила Петрович выдавал некоторых из них замуж, и новые поступали на их место. С крестьянами и дворовыми обходился он строго и своенравно; несмотря на то, они были ему преданы: они тщеславились богатством и славою своего господина и в свою очередь позволяли себе многое в отношении к их соседям, надеясь на его сильное покровительство.
Всегдашние занятия Троекурова состояли в разъездах около пространных его владений, в продолжительных пирах и в проказах, ежедневно притом изобретаемых и жертвою коих бывал обыкновенно какой-нибудь новый знакомец; хотя и старинные приятели не всегда их избегали за исключением одного Андрея Гавриловича Дубровского. Сей Дубровский, отставной поручик гвардии, был ему ближайшим соседом и владел семидесятью душами. Троекуров, надменный в сношениях с людьми самого высшего звания, уважал Дубровского несмотря на его смиренное состояние. Некогда были они товарищами по службе, и Троекуров знал по опыту нетерпеливость и решительность его характера. Обстоятельства разлучили их надолго. Дубровский с расстроенным состоянием принужден был выйти в отставку и поселиться в остальной своей деревне. Кирила Петрович, узнав о том, предлагал ему свое покровительство, но Дубровский благодарил его и остался беден и независим. Спустя несколько лет Троекуров, отставной генерал-аншеф, приехал в свое поместие, они свиделись и обрадовались друг другу. С тех пор они каждый день бывали вместе, и Кирила Петрович, отроду не удостоивавший никого своим посещением, заезжал запросто в домишко своего старого товарища. Будучи ровесниками, рожденные в одном сословии, воспитанные одинаково, они сходствовали отчасти и в характерах и в наклонностях. В некоторых отношениях и судьба их была одинакова: оба женились по любви, оба скоро овдовели, у обоих оставалось по ребенку. Сын Дубровского воспитывался в Петербурге, дочь Кирила Петровича росла в глазах родителя, и Троекуров часто говаривал Дубровскому: «Слушай, брат, Андрей Гаврилович: коли в твоем Володьке будет путь, так отдам за него Машу; даром что он гол как сокол». Андрей Гаврилович качал головой и отвечал обыкновенно: «Нет, Кирила Петрович: мой Володька не жених Марии Кириловне. Бедному дворянину, каков он, лучше жениться на бедной дворяночке, да быть главою в доме, чем сделаться приказчиком избалованной бабенки».
Все завидовали согласию, царствующему между надменным Троекуровым и бедным его соседом, и удивлялись смелости сего последнего, когда он за столом у Кирила Петровича прямо высказывал свое мнение, не заботясь о том, противуречило ли оно мнениям хозяина. Некоторые пытались было ему подражать и выйти из пределов должного повиновения, но Кирила Петрович так их пугнул, что навсегда отбил у них охоту к таковым покушениям, и Дубровский один остался вне общего закона. Нечаянный случай все расстроил и переменил.