В Лондоне показывали диких зверей и за смотренье брали деньгами или собаками и кошками на корм диким зверям. Одному человеку захотелось поглядеть зверей: он ухватил на улице собачонку и принёс её в зверинец. Его пустили смотреть, а собачонку взяли и бросили в клетку ко льву на съеденье. Собачка поджала хвост и прижалась в угол клетки. Лев подошёл к ней и понюхал её. Собачка легла на спину, подняла лапки и стала махать хвостиком. Лев тронул её лапой и перевернул. Собачка вскочила и стала перед львом на задние лапки. Лев смотрел на собачку, поворачивал голову со стороны на сторону и не трогал её.
Когда хозяин бросил льву мяса, лев оторвал кусок и оставил собачке. Вечером, когда лев лёг спать, собачка легла подле него и положила свою голову ему на лапу. С тех пор собачка жила в одной клетке со львом, лев не трогал её, ел корм, спал с ней вместе, а иногда играл с ней.
Один раз барин пришёл в зверинец и узнал свою собачку; он сказал, что собачка его собственная, и попросил хозяина зверинца отдать ему. Хозяин хотел отдать, но, как только стали звать собачку, чтобы взять её из клетки, лев ощетинился и зарычал.
Так прожили лев и собачка целый год в одной клетке. Через год собачка заболела и издохла. Лев перестал есть, а всё нюхал, лизал собачку и трогал её лапой.
В это время старшая сестра Наташа читала книгу о путешествиях по Африке, а младшая, Оля, лепила из пластилина булочки и крендельки маме им, конечно, не хотелось. Но Оля решила так: сначала а потом весь вечер лепить буду. И пошла в кухню.
— Я тоже сейчас приду, только главу дочитаю, — сказала ей вдогонку Наташа и добавила:
— Такая интересная книга, прямо не оторвёшься!
Немного погодя Оля вернулась в комнату за Наташей:
— Что же ты не идёшь, мы с мамой уже почти всю посуду перемыли.
А меня здесь нет, — не отрываясь от книги, проговорила Наташа. – Я путешествую сейчас в долине реки Конго. Вокруг меня пальмы, тропические лианы, попугаи. – И она перевернула страницу.
Постояла Оля около сестры, вздохнула и опять ушла на кухню одна. Минут через двадцать она принесла чистые тарелки, убрала в буфет и принялась за лепку.
— Ну вот я и дома, — закрывая книгу, проговорила Наташа и вдруг рассмеялась.
– Чем это ты губы вымазала?
— Кремом, — похвасталась Оля. – Я два пирожных съела. Одно за себя, а другое за тебя.
— Зачем же за меня? – нахмурилась Наташа.
— Мама велела. Она сказала, что ещё неизвестно, когда ты вернёшься из Африки: Африка – то далеко, а пирожное с кремом может испортиться.
Когда хозяин бросил льву мяса, лев оторвал кусок и оставил собачке. Вечером, когда лев лёг спать, собачка легла подле него и положила свою голову ему на лапу. С тех пор собачка жила в одной клетке со львом, лев не трогал её, ел корм, спал с ней вместе, а иногда играл с ней.
Один раз барин пришёл в зверинец и узнал свою собачку; он сказал, что собачка его собственная, и попросил хозяина зверинца отдать ему. Хозяин хотел отдать, но, как только стали звать собачку, чтобы взять её из клетки, лев ощетинился и зарычал.
Так прожили лев и собачка целый год в одной клетке. Через год собачка заболела и издохла. Лев перестал есть, а всё нюхал, лизал собачку и трогал её лапой.
ка мне, дочки, вымыть посуду.
В это время старшая сестра Наташа читала книгу о путешествиях по Африке, а младшая, Оля, лепила из пластилина булочки и крендельки маме им, конечно, не хотелось. Но Оля решила так: сначала а потом весь вечер лепить буду. И пошла в кухню.
— Я тоже сейчас приду, только главу дочитаю, — сказала ей вдогонку Наташа и добавила:
— Такая интересная книга, прямо не оторвёшься!
Немного погодя Оля вернулась в комнату за Наташей:
— Что же ты не идёшь, мы с мамой уже почти всю посуду перемыли.
А меня здесь нет, — не отрываясь от книги, проговорила Наташа. – Я путешествую сейчас в долине реки Конго. Вокруг меня пальмы, тропические лианы, попугаи. – И она перевернула страницу.
Постояла Оля около сестры, вздохнула и опять ушла на кухню одна. Минут через двадцать она принесла чистые тарелки, убрала в буфет и принялась за лепку.
— Ну вот я и дома, — закрывая книгу, проговорила Наташа и вдруг рассмеялась.
– Чем это ты губы вымазала?
— Кремом, — похвасталась Оля. – Я два пирожных съела. Одно за себя, а другое за тебя.
— Зачем же за меня? – нахмурилась Наташа.
— Мама велела. Она сказала, что ещё неизвестно, когда ты вернёшься из Африки: Африка – то далеко, а пирожное с кремом может испортиться.