Станционный смотритель не был стариком. Ему было лет 45-50. Что называется, мужчина в расцвете лет. Он любил свою дочку, гордился ею и был счастлив до тех пор, пока на станции не появился гусар Минский, сманивший надежду и опору Самсона Вырина – Дуню. У смотрителя была надежда, что он вернет домой любимую дочь. Он отправился пешком до Петербурга.
В столице он остановился у старого своего приятеля, сослуживца. Это говорит о том, что Самсон Вырин бывал в Петербурге, знал город. С приятеля он быстро нашел и Минского, и Дуню. Но Минский не позволил отцу встретиться с дочерью, фактически вытолкал в шею, когда отец пришел в дом, где Минский снимал для Дуни комнату.
Случившееся надломило смотрителя. Он переживал за свою дочь, начал пить. Вскоре закрыли почтовый тракт, и старый смотритель остался не у дел. Служба еще как-то заставляла смотрителя держать себя в руках, общение с проезжими отвлекало от тяжких мыслей. А оставшись без занятия, старый смотритель совсем сдался, стал пить без меры и вскоре умер.
Станционный смотритель не был стариком. Ему было лет 45-50. Что называется, мужчина в расцвете лет. Он любил свою дочку, гордился ею и был счастлив до тех пор, пока на станции не появился гусар Минский, сманивший надежду и опору Самсона Вырина – Дуню. У смотрителя была надежда, что он вернет домой любимую дочь. Он отправился пешком до Петербурга.
В столице он остановился у старого своего приятеля, сослуживца. Это говорит о том, что Самсон Вырин бывал в Петербурге, знал город. С приятеля он быстро нашел и Минского, и Дуню. Но Минский не позволил отцу встретиться с дочерью, фактически вытолкал в шею, когда отец пришел в дом, где Минский снимал для Дуни комнату.
Случившееся надломило смотрителя. Он переживал за свою дочь, начал пить. Вскоре закрыли почтовый тракт, и старый смотритель остался не у дел. Служба еще как-то заставляла смотрителя держать себя в руках, общение с проезжими отвлекало от тяжких мыслей. А оставшись без занятия, старый смотритель совсем сдался, стал пить без меры и вскоре умер.