Если скажут слово «родина», Сразу в памяти встаёт Старый дом, в саду смородина, Толстый тополь у ворот,
У реки берёзка-скромница И ромашковый бугор... А другим, наверно, вспомнится Свой родной московский двор.
В лужах первые кораблики, Где недавно был каток, И большой соседней фабрики Громкий, радостный гудок.
Или степь от маков красная, Золотая целина... Родина бывает разная, Но у всех она одна! (З. Александрова)
О, Родина! В неярком блеске Я взором трепетным ловлю Твои пролески, перелески - Все, что без памяти люблю:
И шорох рощи белоствольной, И синий дым в дали пустой, И ржавый крест над колокольней, И низкий холмик со звездой...
Мои обиды и прощенья Сгорят, как старое жнивье. В тебе одной - и утешенье И исцеление мое. (А. Жигулин)
Если скажут слово «родина»,
Сразу в памяти встаёт
Старый дом, в саду смородина,
Толстый тополь у ворот,
У реки берёзка-скромница
И ромашковый бугор...
А другим, наверно, вспомнится
Свой родной московский двор.
В лужах первые кораблики,
Где недавно был каток,
И большой соседней фабрики
Громкий, радостный гудок.
Или степь от маков красная,
Золотая целина...
Родина бывает разная,
Но у всех она одна!
(З. Александрова)
О, Родина! В неярком блеске
Я взором трепетным ловлю
Твои пролески, перелески -
Все, что без памяти люблю:
И шорох рощи белоствольной,
И синий дым в дали пустой,
И ржавый крест над колокольней,
И низкий холмик со звездой...
Мои обиды и прощенья
Сгорят, как старое жнивье.
В тебе одной - и утешенье
И исцеление мое.
(А. Жигулин)