Князь у синя моря ходит, С синя моря глаз не сводит; Глядь — поверх текучих вод Лебедь белая плывёт. "Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Что ты тих, как день ненастный! Опечалился чему?" — Говорит она ему. Князь Гвидон ей отвечает: "Грусть-тоска меня съедает — Диво б дивное хотел Перенесть я в мой удел". — "А какое ж это диво?" — "Где-то вздуется бурливо Окиян, подымет вой, Хлынет на берег пустой, Расплеснётся в шумном беге, И очутятся на бреге, В чешуе, как жар горя, Тридцать три богатыря, Все красавцы молодые, Великаны удалые, Все равны, как на подбор, С ними дядька Черномор". Князю лебедь отвечает: "Вот что, князь, тебя смущает? Не тужи, душа моя, Это чудо знаю я. Эти витязи морские Мне ведь братья все родные. Не печалься же, ступай, В гости братцев поджидай".
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывёт.
"Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ты тих, как день ненастный!
Опечалился чему?" —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
"Грусть-тоска меня съедает —
Диво б дивное хотел
Перенесть я в мой удел".
— "А какое ж это диво?"
— "Где-то вздуется бурливо
Окиян, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснётся в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор".
Князю лебедь отвечает:
"Вот что, князь, тебя смущает?
Не тужи, душа моя,
Это чудо знаю я.
Эти витязи морские
Мне ведь братья все родные.
Не печалься же, ступай,
В гости братцев поджидай".