Манеры Базарова «небрежны». Своим видом, поведением, речью герой подчеркивает приверженность демократическим принципам, которые в споре с Павлом Петровичем и отрицает. Идейный спор с Павлом Кирсановым раскрывает мировоззрение центрального персонажа — нигилизм. Всеобщее отрицание, по мнению Базарова, в современный момент исторического развития полезно, а потому, нисколько не сомневаясь в справедливости своих утверждений, герой смело отрицает и государственное устройство, и аристократический образ жизни, и искусство, и все проявления духовной жизни: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта». Не менее радикально Базаров «отрезает» и другие человеческие пристрастия: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник».
Некоторая спорность взглядов, проступающая в полемике с оппонентами, уступает место во второй части романа оценке личности героя, которого, без сомнения, характеризуют внутренняя сила, высокая работо постоянное стремление к образованию и желание ничего не принимать на веру, а проверять опытным путем. Философия Базарова подвергается автором тяжелому и мучительному испытанию — испытанию любовью, когда столь удачно выстроенная схема жизни начинает трещать по швам. Кульминационной становится сцена признания главного героя в любви в доме Анны Сергеевны Одинцовой. И в этот момент противоречия, просматривавшиеся ранее в характере персонажа, проявляют себя со всей силой. И сколько бы ни боролся Базаров сам с собой, но противостоять любви, одному из идеалов отцов, он оказывается не в силах. Капитуляция героя перед вечным чувством показана в конце его жизненного пути. Поэзией, которую Евгений считал пустой тратой времени («Третьего дня, я смотрю, он Пушкина читает… Растолкуй ему что это никуда не годится»), проникнута сцена его прощания с Анной Сергеевной Одинцовой: «Прощайте… Послушайте… ведь я вас не поцеловал тогда… Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет…» Так автор подводит героя к признанию некоторых основ жизни, отрицать которые бессмысленно.
Последней проверкой личности героя становится случайная смерть. Базаров до последних минут сохраняет внутреннюю силу, хотя и печалится о том, что не успел что-то значимое сделать: «И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! Задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Я нужен России… Нет, видно, не нужен».
Базаров старается быть последовательным (потому на изумленный вопрос Павла Петровича, все ли отрицают нигилисты, безапелляционно отвечает: «Всё»), но отрицать основы мирозданья — занятие малопродуктивное. К этой мысли приходит герой на смертном одре: «Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста!»
Авторская позиция реализуется в самой структуре романа. И. С. Тургенев не делает выбора между поколением «отцов» или «детей», но его симпатии легко читаются. «Я хотел сделать из него лицо трагическое — тут было не до нежностей. Он честен, правдив и демократ до конца ногтей», — отмечал автор в письме К. К. Случевскому. Писатель стремится к философскому обобщению, в своей статье «По поводу «Отцов и детей» И. С. Тургенев указывал: «Рисуя фигуру Базарова, я исключил из круга его симпатий все художественное, я придал ему резкость и бесцеремонность тона — не из нелепого желания оскорбить молодое поколение, а просто вследствие наблюдений над моим знакомцем… За исключением воззрений на художества, я разделяю почти все его убеждения».
Рефиксальный словообразования — образование нового слова за счет прибавления префикса к производящему слову. При этом производное слово не переходит в другую часть речи.
Особенно продуктивна префиксация у глаголов, причем в подавляющем большинстве случаев префиксы не только привносят в производный глагол новый оттенок лексического значения, но и придают ему грамматическое значение совершенного вида. Чаще всего префиксальные глаголы совершенного вида мотивируются глаголами несовершенного вида: учить -> изучить, читать -> прочитать. Существенно реже в качестве мотивирующих глаголов выступают глаголы совершенного вида или двувидовые глаголы: прыгнуть -> подпрыгнуть, наследовать -> унаследовать. В некоторых случаях в результате добавления префикса образуются глаголы несовершенного вида (гармонировать -> дисгармонировать, переживать -> сопереживать) или двувидовые глаголы (расходовать -> перерасходовать, квалифицировать -> дисквалифицировать).
Префиксальный словообразовательный у имен существительных и прилагательных менее продуктивен, чем у глаголов. Причём, эти части речи довольно часто присоединяют к себе приставки иноязычного происхождения — по большей части латинские (де-/дез-, суб-, транс- и др.) или греческие (а-, анти-, архи- и др.). Например: монтаж -> демонтаж, комфорт -> дискомфорт, министр -> экс-министр, логичный -> алогичный, народный -> антинародный, важный -> архиважный, национальный -> интернациональный, ординарный -> экстраординарный и т.п. Из собственно русских (по происхождению) префиксов достаточно употребительными у этих частей речи являются следующие:
без-/бес- (грамотный -> безграмотный, порядок -> беспорядок);
вне- (плановый -> внеплановый);
до до
наи- (лучший -> наилучший);
не- (обычный -> необычный, удача -> неудача);
пере- (смена -> пересмена);
под- (система -> подсистема);
пре- (противный -> препротивный);
при- (вокзальный -> привокзальный, звук -> призвук);
со- (автор -> соавтор);
сверх- (звуковой -> сверхзвуковой) и др.
Префиксация, как менее продуктивное и менее частотное словообразовательное средство, встречается и у других частей речи — у наречий, местоимений, например: даром -> недаром, долго -> задолго, совсем -> насовсем, всюду -> отовсюду, завтра -> послезавтра, кто -> некто, какой -> никакой, что -> кое-что и т.п.
Некоторая спорность взглядов, проступающая в полемике с оппонентами, уступает место во второй части романа оценке личности героя, которого, без сомнения, характеризуют внутренняя сила, высокая работо постоянное стремление к образованию и желание ничего не принимать на веру, а проверять опытным путем. Философия Базарова подвергается автором тяжелому и мучительному испытанию — испытанию любовью, когда столь удачно выстроенная схема жизни начинает трещать по швам. Кульминационной становится сцена признания главного героя в любви в доме Анны Сергеевны Одинцовой. И в этот момент противоречия, просматривавшиеся ранее в характере персонажа, проявляют себя со всей силой. И сколько бы ни боролся Базаров сам с собой, но противостоять любви, одному из идеалов отцов, он оказывается не в силах. Капитуляция героя перед вечным чувством показана в конце его жизненного пути. Поэзией, которую Евгений считал пустой тратой времени («Третьего дня, я смотрю, он Пушкина читает… Растолкуй ему что это никуда не годится»), проникнута сцена его прощания с Анной Сергеевной Одинцовой: «Прощайте… Послушайте… ведь я вас не поцеловал тогда… Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет…» Так автор подводит героя к признанию некоторых основ жизни, отрицать которые бессмысленно.
Последней проверкой личности героя становится случайная смерть. Базаров до последних минут сохраняет внутреннюю силу, хотя и печалится о том, что не успел что-то значимое сделать: «И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! Задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Я нужен России… Нет, видно, не нужен».
Базаров старается быть последовательным (потому на изумленный вопрос Павла Петровича, все ли отрицают нигилисты, безапелляционно отвечает: «Всё»), но отрицать основы мирозданья — занятие малопродуктивное. К этой мысли приходит герой на смертном одре: «Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста!»
Авторская позиция реализуется в самой структуре романа. И. С. Тургенев не делает выбора между поколением «отцов» или «детей», но его симпатии легко читаются. «Я хотел сделать из него лицо трагическое — тут было не до нежностей. Он честен, правдив и демократ до конца ногтей», — отмечал автор в письме К. К. Случевскому. Писатель стремится к философскому обобщению, в своей статье «По поводу «Отцов и детей» И. С. Тургенев указывал: «Рисуя фигуру Базарова, я исключил из круга его симпатий все художественное, я придал ему резкость и бесцеремонность тона — не из нелепого желания оскорбить молодое поколение, а просто вследствие наблюдений над моим знакомцем… За исключением воззрений на художества, я разделяю почти все его убеждения».
Особенно продуктивна префиксация у глаголов, причем в подавляющем большинстве случаев префиксы не только привносят в производный глагол новый оттенок лексического значения, но и придают ему грамматическое значение совершенного вида. Чаще всего префиксальные глаголы совершенного вида мотивируются глаголами несовершенного вида: учить -> изучить, читать -> прочитать. Существенно реже в качестве мотивирующих глаголов выступают глаголы совершенного вида или двувидовые глаголы: прыгнуть -> подпрыгнуть, наследовать -> унаследовать. В некоторых случаях в результате добавления префикса образуются глаголы несовершенного вида (гармонировать -> дисгармонировать, переживать -> сопереживать) или двувидовые глаголы (расходовать -> перерасходовать, квалифицировать -> дисквалифицировать).
Префиксальный словообразовательный у имен существительных и прилагательных менее продуктивен, чем у глаголов. Причём, эти части речи довольно часто присоединяют к себе приставки иноязычного происхождения — по большей части латинские (де-/дез-, суб-, транс- и др.) или греческие (а-, анти-, архи- и др.). Например: монтаж -> демонтаж, комфорт -> дискомфорт, министр -> экс-министр, логичный -> алогичный, народный -> антинародный, важный -> архиважный, национальный -> интернациональный, ординарный -> экстраординарный и т.п. Из собственно русских (по происхождению) префиксов достаточно употребительными у этих частей речи являются следующие:
без-/бес- (грамотный -> безграмотный, порядок -> беспорядок);
вне- (плановый -> внеплановый);
до до
наи- (лучший -> наилучший);
не- (обычный -> необычный, удача -> неудача);
пере- (смена -> пересмена);
под- (система -> подсистема);
пре- (противный -> препротивный);
при- (вокзальный -> привокзальный, звук -> призвук);
со- (автор -> соавтор);
сверх- (звуковой -> сверхзвуковой) и др.
Префиксация, как менее продуктивное и менее частотное словообразовательное средство, встречается и у других частей речи — у наречий, местоимений, например: даром -> недаром, долго -> задолго, совсем -> насовсем, всюду -> отовсюду, завтра -> послезавтра, кто -> некто, какой -> никакой, что -> кое-что и т.п.