Жил-был мальчик. Звали его Семён, и было ему 5 лет. Был он хороший мальчик. Только вот не нравилось смсну сла, которую готовила его мама. Вместо супа, котлет и гречневой киши он
хотел кушать гамбургеры, чипсы, гидрожные и шоколад. Да ещё всё это запивать Кока-Кодой и
Однажды у него заболел живот, и Семен попал в больницу. После того, как он вышел из
болатины, ничего вкуснее маминой еды для Семена не было.
Определи, что юбил и не любил мальчик Семён
Семён ибни
Семён не любил
Суп, гамбургеры, шоколад, котлеты, чипсы, гречневая каша, пирожные.​

Лик башенками и фризами. Люблю я московские высотные дома! Не те новые высокие сегодняшние параллелепипеды, возникающие вдруг то там, то сям по городу, очень похожие на чемоданы стоймя и плашмя, а именно высотные дома. Что в пору моего студенчества неспешно, основательно и одновременно воздвигнулись семью белыми утесами над нашей столицей, стоящей, как и Рим, на семи холмах… Никогда не соглашался с теми, кто, следуя моде – было же время! – почем зря ругал их. Помню, как герой одного популярного тогда романа, из ученых – физиков, подходя, как сейчас я, к этому скульптурно – монументальному и в то же время изящному и легкому дому на Котельнической набережной, назвал его почему – то «чванливым и плоским». В те годы мне однажды удалось проделать маленький эксперимент. На плакатную фотопанораму Москвы я положил несколько бумажек и подвел и ней москвичей – оппонентов? - Что за город? Они недоуменно рассматривали невыразительные ряды и скопления домов и не смогли увидеть никаких подробностей, сглаженных масштабом. - Ну, знаешь! Это может быть Пермью или Курском. - Или Марселем…Плоский какой – то город. Дунул я на бумажки, закрывавшие верх высотных зданий, и они ахнули. - Москва! Говорили тогда, что дороги эти здания, но разве дешево обошлись Кремлевские башни, московское метро? С излишествами, дескать, однако «излишеств» куда поболе в отделке Василия Блаженного или, скажем, того же метро, если сравнить его с заграничными. Высотные здания, будучи несколько похожими друг на друга и в то же время очень разными, естественно и тактично дописали градообразующий абрис Москвы, и было что – то истинно высокое и символичное в замысле, увенчавшем Ленинские горы, вознесшем над столицей ее университет. Высотный дом на Котельнической набережной стоит хорошо, красиво, с любой стороны выглядит не плоским, а объемным. (По В. Чивилихину)

    В предложенном тексте автор затрагивает проблему эстетическую: действительно ли так плохи архитектурные ансамбли с "излишествами"? Разве "излишеств" мало было в соборе Василия Блаженного, Кремлевских башнях  или в Московском метро? Автор задает читателю этот вопрос, но сам же на него и отвечает: без этого Москва бы не отличалась  ничем от других городов - Перми, Курска или Марселя. 
   С этим невозможно не согласиться. Да, некоторые высотные здания середины столетия выглядят пафосными, помпезными. Но ведь никто не станет возражать, что безликие кварталы "спальных районов" наших городов со "спичечными коробками", поставленными на ребро или плашмя, в прямом смысле этого выражения оскорбляют эстетические чувства горожанина. 
     В книге выдающегося архитектора К.С.Мельникова я прочла такие строчки: "...Не всякое строительство будет архитектурным, и не всякое архитектурное сооружение будет произведением искусства". Константина Степановича волновали те же вопросы, что затронуты в статье В.Чивилихина. В эпоху развития науки, техники, изобретательства решать градостроительные проблемы нужно решать красиво и изящно. 
"Современная архитектура для своего осуществления имеет гораздо большие возможности, чем когда бы то ни было", - пишет архитектор Мельников. Если в полной мере воспользоваться как опытом архитекторов и строителей так и достижениями мировой архитектуры, то все наши города приобретут индивидуальный облик, станут произведениями искусства.