Предложения с причастным оборотом: Это были два дюжие молодца, еще смотревшие исподлобья, как недавно выпущенные семинаристы. Смотрите, добрые люди: одурел старый! совсем спятил с ума! – говорила бледная, худощавая и добрая мать их, стоявшая у порога и не успевшая еще обнять ненаглядных детей своих. Вот еще что выдумал! – говорила мать, обнимавшая между тем младшего. Бедная старушка, привыкшая уже к таким поступкам своего мужа, печально глядела, сидя на лавке. И слова эти были как искры, падавшие на сухое дерево. «Сыны мои, сыны мои милые! что будет с вами? что ждет вас?» – говорила она, и слезы остановились в морщинах, изменивших ее когда-то прекрасное лицо. Месяц с вышины неба давно уже озарял весь двор, наполненный спящими, густую кучу верб и высокий бурьян, в котором потонул частокол, окружавший двор. Бедная старушка, лишенная последней надежды, уныло поплелась в хату. Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытоптывали их. По временам только в стороне синели верхушки отдаленного леса, тянувшегося по берегам Днепра. Предложения с деепричастным оборотом: А ты, бейбас, что стоишь и руки опустил? – говорил он, обращаясь к младшему, – что ж ты, собачий сын, не колотишь меня? Уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу. Четыре раза закапывал он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно, покупали ему новый. Он глядел на нее, совсем потерявшись, рассеянно обтирая с лица своего грязь, которою еще более замазывался. Но дворня подняла смех, увидевши его запачканную рожу, и не удостоила его ответом. Вот о чем думал Андрий, повесив голову и потупив глаза в гриву коня своего. И козаки, принагнувшись к коням, пропали в траве. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Жид, выставив вперед свою голову, цедил из бочки горелку.
А ты, бейбас, что стоишь и руки опустил? – говорил он, обращаясь к младшему, – что ж ты, собачий сын, не колотишь меня? Уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу. Четыре раза закапывал он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно, покупали ему новый. Он глядел на нее, совсем потерявшись, рассеянно обтирая с лица своего грязь, которою еще более замазывался. Но дворня подняла смех, увидевши его запачканную рожу, и не удостоила его ответом. Вот о чем думал Андрий, повесив голову и потупив глаза в гриву коня своего. И козаки, принагнувшись к коням, пропали в траве. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Жид, выставив вперед свою голову, цедил из бочки горелку.
Это были два дюжие молодца, еще смотревшие исподлобья, как недавно выпущенные семинаристы.
Смотрите, добрые люди: одурел старый! совсем спятил с ума! – говорила бледная, худощавая и добрая мать их, стоявшая у порога и не успевшая еще обнять ненаглядных детей своих.
Вот еще что выдумал! – говорила мать, обнимавшая между тем младшего.
Бедная старушка, привыкшая уже к таким поступкам своего мужа, печально глядела, сидя на лавке.
И слова эти были как искры, падавшие на сухое дерево.
«Сыны мои, сыны мои милые! что будет с вами? что ждет вас?» – говорила она, и слезы остановились в морщинах, изменивших ее когда-то прекрасное лицо.
Месяц с вышины неба давно уже озарял весь двор, наполненный спящими, густую кучу верб и высокий бурьян, в котором потонул частокол, окружавший двор.
Бедная старушка, лишенная последней надежды, уныло поплелась в хату.
Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытоптывали их.
По временам только в стороне синели верхушки отдаленного леса, тянувшегося по берегам Днепра.
Предложения с деепричастным оборотом:
А ты, бейбас, что стоишь и руки опустил? – говорил он, обращаясь к младшему, – что ж ты, собачий сын, не колотишь меня?
Уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу.
Четыре раза закапывал он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно, покупали ему новый.
Он глядел на нее, совсем потерявшись, рассеянно обтирая с лица своего грязь, которою еще более замазывался.
Но дворня подняла смех, увидевши его запачканную рожу, и не удостоила его ответом.
Вот о чем думал Андрий, повесив голову и потупив глаза в гриву коня своего.
И козаки, принагнувшись к коням, пропали в траве.
Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи.
В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву.
Жид, выставив вперед свою голову, цедил из бочки горелку.
А ты, бейбас, что стоишь и руки опустил? – говорил он, обращаясь к младшему, – что ж ты, собачий сын, не колотишь меня?
Уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу.
Четыре раза закапывал он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно, покупали ему новый.
Он глядел на нее, совсем потерявшись, рассеянно обтирая с лица своего грязь, которою еще более замазывался.
Но дворня подняла смех, увидевши его запачканную рожу, и не удостоила его ответом.
Вот о чем думал Андрий, повесив голову и потупив глаза в гриву коня своего.
И козаки, принагнувшись к коням, пропали в траве.
Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи.
В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву.
Жид, выставив вперед свою голову, цедил из бочки горелку.