Как-то давным-давно, темным осенним вечером,случилось мне плыть по угрюмой сибирской реке. Вдруг на повороте реки, впереди,под темными горами мелькнул огонёк.
Мелькнул ярко,сильно,очень близко. Я обрадовался,что близко ночлег,и сказал об этом гребцу. Он повернулся, посмотрел через плечо на огонь мелькающий вдали, буркнул,что еще далеко,и опять молча налег на весла.
И долго еще мы плыли не останавливаясь по темной,как чернила,реке. Ущелья и скалы поражающие таинственностью выплывали,надвигались и уплывали теряясь в бесконечной дали. Огонек все стоял впереди,одновременно близко и далеко.
Мне часто вспоминается теперь и эта темная река затененная скалистыми горами,и этот живой огонёк. Много огней и раньше и после манили меня своей близостью. Но жизнь течет все в тех же угрюмых берегах,а огни еще далеко. И опять приходится сильнее налегать на весла.
Как-то давным-давно, темным осенним вечером,случилось мне плыть по угрюмой сибирской реке. Вдруг на повороте реки, впереди,под темными горами мелькнул огонёк.
Мелькнул ярко,сильно,очень близко. Я обрадовался,что близко ночлег,и сказал об этом гребцу. Он повернулся, посмотрел через плечо на огонь мелькающий вдали, буркнул,что еще далеко,и опять молча налег на весла.
И долго еще мы плыли не останавливаясь по темной,как чернила,реке. Ущелья и скалы поражающие таинственностью выплывали,надвигались и уплывали теряясь в бесконечной дали. Огонек все стоял впереди,одновременно близко и далеко.
Мне часто вспоминается теперь и эта темная река затененная скалистыми горами,и этот живой огонёк. Много огней и раньше и после манили меня своей близостью. Но жизнь течет все в тех же угрюмых берегах,а огни еще далеко. И опять приходится сильнее налегать на весла.
Но всё-таки впереди - огни!