Сочинение на тему моя комната: (описание комнаты ) предметы и мебель : рабочий стол с принадлежностями диван телевизор шкаф ( эти слова на всякий случай для текста) сорок

Вот)
Школьная парта – это опорный предмет мебели, за которым дети день ото дня занимаются своей нелёгкой деятельностью.
Парта должна быть очень прочной и надёжной, ведь дети иногда довольно быстро расправляются с предметами мебели, особенно, в школе.
Первую школьную парту в России изобрёл учитель П. Ф. Коротков в 1897 году. Он сконструировал этот предмет мебели самостоятельно, глядя, как мучаются его ученики, не зная, как разместить учебники на поверхности стола, как вместить тяжёлые и громоздкие столы в узкие помещения, предназначенные для занятий. За созданной Коротковым партой ученик в наши дни может свободно читать, писать и рисовать, не портя своё зрение.
Парты имеют нейтральный приятный цвет, настраивающий детей на учёбу, не раздражающий глаза, не отвлекающий внимание.
Под ученическим столом обязательно должна находиться полка, на которой прилежные ученики хранят учебники и тетради, а предприимчивые – шпаргалки. Ученический стол – это, можно сказать, полноценное рабочее место для школьника, поэтому парта, помимо всего прочего, должна соответствовать физиологии юных «работников» . Учащиеся должны иметь возможность сидеть в удобном положении, это залог их будущего здоровья, ведь дети проводят за школьной партой много часов

Радушие семьи Житковых изумляло меня. Оно выражалось не в каких-нибудь слащавых приветствиях, а в щедром и неистощимом хлебосольстве. Приходили какие-то молчаливые, пропахшие махоркой, явно голодные люди, и их без всяких расспросов усаживали вместе с семьёю за длинный, покрытый клеёнкой стол и кормили тем же, что ела семья. А пища у неё была простая, без гурманских причуд: каша, жареная скумбрия, варёная говядина. Обычно обедали молча и даже как будто насупленно, но за чаепитием становились общительнее, и тогда возникали бурные споры о Льве Толстом, о народничестве.
Кроме литературы, в семье Житковых любили математику, астрономию, физику. Смутно вспоминаю какие-то электроприборы в кабинете у Степана Васильевича. Помню составленные им учебники по математике; они кипой лежали у него в кабинете.
Очень удивляли меня отношения, существовавшие между Степаном Васильевичем и его сыном Борисом: то были отношения двух взрослых, равноправных людей. Борису была предоставлена полная воля, он делал что вздумается — так велико было убеждение родителей, что он не употребит их доверия во зло. И действительно, он сам говорил мне, что не солгал им ни разу ни в чём.
Раньше я никогда не видывал подобной семьи и лишь потом, через несколько лет, убедился, что, в сущности, то была очень типичная для того времени русская интеллигентская трудовая семья, щепетильно честная, чуждая какой бы то ни было фальши, строгая ко всякой неправде. Живо помню, с каким восхищением я, тринадцатилетний мальчишка, впитывал в себя её атмосферу.