Одуванчик — простенький желтый цветок, который весной растет всюду, где есть хоть клочок земли и светит солнышко. Совсем маленьким я часто смотрел на эти цветы, видел, как они «седеют» и становятся пушистыми белыми зонтиками. Мне это казалось необычным, ведь с другими цветами ничего подобного не происходило. «Седые» одуванчики я почему-то никогда не срывал, как-то не случалось. А однажды сорвал и решил понюхать, нежные, пушистые, они трепетали в моей руке, а я как будто ожидал чуда
Вдруг ко мне подбежал незнакомый мальчишка, которого я никогда не видел в своем дворе. Сразу я не понял, что он сделал, отчего все цветики-пушинки разлетелись вокруг. У меня защекотало в носу, и я заплакал. До сих пор не знаю причины: от неожиданности, жалости к пушинкам или оттого, что в руках у меня остался голый стебелек. Так вроде бы пустяковый случай из моего очень раннего детства навсегда оставил во мне ощущение необычности цветка одуванчика и еще какой-то нежности к нему. Когда я теперь вижу одуванчик желтенький, еще не «седой», я невольно оглядываюсь: нет ли поблизости недоброго мальчишки.
Одуванчик — простенький желтый цветок, который весной растет всюду, где есть хоть клочок земли и светит солнышко. Совсем маленьким я часто смотрел на эти цветы, видел, как они «седеют» и становятся пушистыми белыми зонтиками. Мне это казалось необычным, ведь с другими цветами ничего подобного не происходило. «Седые» одуванчики я почему-то никогда не срывал, как-то не случалось. А однажды сорвал и решил понюхать, нежные, пушистые, они трепетали в моей руке, а я как будто ожидал чуда
Вдруг ко мне подбежал незнакомый мальчишка, которого я никогда не видел в своем дворе. Сразу я не понял, что он сделал, отчего все цветики-пушинки разлетелись вокруг. У меня защекотало в носу, и я заплакал. До сих пор не знаю причины: от неожиданности, жалости к пушинкам или оттого, что в руках у меня остался голый стебелек. Так вроде бы пустяковый случай из моего очень раннего детства навсегда оставил во мне ощущение необычности цветка одуванчика и еще какой-то нежности к нему. Когда я теперь вижу одуванчик желтенький, еще не «седой», я невольно оглядываюсь: нет ли поблизости недоброго мальчишки.