Ребят сократить изложение до 70 слов: Первым, кто обратил самое серьёзное внимание на пушкинские
рисунки, был график Николай Кузьмин. Его рисунки к роману
«Евгений Онегин» в книге размещены как наброски Пушкина — на
полях. Они как бы мгновенные зарисовки, сделанные почти на ходу.
Но это только кажется. С каким терпением, с какой любовью надо
было вникать в рисунки поэта, чтобы научиться не подражать ему,
нет, но рисовать, каждой линией, каждым штрихом напоминая
неповторимую манеру Пушкина! И вот, рассыпавшись между
онегинских строф, непринуждённо живут у нас на глазах герои
романа Онегин, Ленский, барышни Ларины, светская толпа,
петербургская улица... А между ними, всё чаще — кто же это,
знакомый и незнакомый? — всё чаще мелькает худощавое лицо в
бакенбардах, удивлённые тонкие брови...
На рисунках Кузьмина Пушкин становится героем своего
романа, и героем самым главным и самым интересным. И дело не в
том лишь, что Пушкин у художника похож на автопортрет, а в том,
что наконец-то образ поэта занял то место в романе, какое ему
подобает. Линия рисунка легка и музыкальна, как онегинская строфа,
она этой строфе созвучна. Нарисовать письмо Онегина, или
размышления поэта о гибели Ленского, или тоску Татьяны об
уехавшем Онегине невозможно. Но изобразить на бумаге, как Онегин
скучает у себя в кабинете, как Ленский падает в снег, как Татьяна
бродит по дому Онегина, можно. Нарисовать героев так, чтобы за
ними чувствовалась путшкинская симпатия и путшкинская ирония,
можно.
Художник не только прикоснулся к волшебному миру
пушкинского творчества, он в него вошёл. И ввёл за собой читателя.
Недаром то издание романа, где по полям бегут рисунки Кузьмина,
берёшь в руки с особым волнением: кажется порой,что пред тобой
рукопись, ещё не остывшая от бега волшебного пера.
Сейчас уже можно говорить о традиции обращения к эскизам и
наброскам самого поэта в русской графике, хотя к Пушкину
художники идут разными путями. Но то, что сделал Кузьмин,
иллюстрируя «Евгения Онегина», неповторимо.
Читателям пришелся по вкусу оригинальный сюжет романа, и автор довольно быстро стал известным. После первых публикаций роман не забыли – это был один из тех случаев, когда идеи писателя – фантаста, несмотря на прогресс, даже спустя полвека не кажутся наивными и продолжают волновать читателя. Роман неоднократно переиздавался как отдельно, так и вместе с другими известными произведениями Беляева, такими как «Человек – амфибия», «Продавец воздуха» и др.
Он умышленно превращает порой реальную научную проблему в условный, фантастический сюжетный прием, чтобы необычностью поразить воображение читателя, вызвать на спор, разбудить мысль.
согласные находятся в сильной позиции не перед всеми согласными, а только перед СОНОРНЫМИ: Л. М, Н, Р, Й, а также перед согласным В
Перед другими согласными позиция слабая.
В конце слова мягкий знак тоже не при чём. Например, слово "конь" или "лось". Конечно, это сильная позиция.
Для согласных важно определять позицию по твёрдости-мягкости и звонкости-глухости
А вот само правило, в котором возможно разобраться, читая медленно и внимательно
Сильная позиция — это позиция, в которой данный отличается от всех других звуков.
Слабая позиция — это позиция неразличения звуков,
Сильной позицией для гласных звуков является позиция под ударением, слабой — без ударения. Например, ср. ; сом — сам (звуки [о] и [а] под ударением различаются) сома — сама (в безударном положении эти гласные не различаются, здесь произносится звук [^]).
Парные глухие и звонкие согласные различаются перед гласными, сонорными ([р] , [л] , [м] , [н] , [j]]) и [в] (это сильные позиции по глухости/звонкости) : пил — бил, слой - злой, твоих — двоих. Слабые позиции по глухости/звонкости — на конце слова, перед шумными глухими и перед шумными звонкими (кроме [в]) : молот — молод ([т]) , киска — низко ([с]) , сдал — здание ([з]) .
Сильные позиции по твёрдости/мягкости — на конце слова (удар — ударь) , перед гласными (нос — нёс) , перед твёрдыми согласными (изба — резьба) . Слабая позиция — перед мягким согласным: встаньте, (о) музыканте .