Расставьте буквы и знаки препинания. затишье перед боем. на опушке соснового бора молоденький л_йтенант и б_тал_он солдат сели на ещё (не)остывшие корневищ_ ра(з/с)стегнули воротники г_мн_стёрок с насл_ждением вдыхая освежающую прохладу ве_вшую (с)низу от ручья который был виден (в)переди. справ_ пусты(н/нн)о белела песча(н/нн)ая дорога а слев_ под насыпью накалё(н/нн)ой зноем виднелась исковерка(н/нн)ая крыша и пестрел сетчатыми тенями ра(з/с)р_сшийся сад. владимир сидел (по)молодецки (з/с)двинув пилотку со смол_ных волос и в глазах его светилось (не)что иное как бе(с)церемо(н/нн)ое мальчишеское тщеславие и пр_н_брежение жизнью. стоял знойный пред_юльский (пол)день напита(н/нн)ый мле_щей хвоей и ра(з/с)калё(н/нн)ой смолой. (не)угомо(н/нн)о трещали кузнечики и весь сад об_ятый (полу)денной ленью слепя лучами солнца (то)же был переполнен их звоном. владимир чу_ствовал как нак_лило солнцем голову и спину (не)охлаждё(н/нн)ую землёй и (н_)что иное его не волновало. в благос_ном изнеможении откинулся он в тень мали(н/нн)ика и в сознании (в)продолжени_ минуты (по)очерёдно возникали картины (не)ведомой ему германии виде(н/нн)ой лишь на довое(н/нн)ых фотографиях. здесь на бугре был (не)давно вырыт ход сообщения и по нему боевой рас_чёт вошёл в прохладный окоп где арти(л/лл)еристы (по)двое лежали возле закопч_(н/нн)ого а(л/лл)юминиевого котелка (до)верху набитого медовыми сотами и видимо (по)будничному завтракали. на ра(з/с)стеле(н/нн)ой (плащ)палатке навале(н/нн)ы лоснящиеся помидоры пупырчатые огурцы лиловые головки лука. только из окопа стали видны за изг_родью п_л_садника дом с оштукатуре(н/нн)ым низом белё(н/нн)ая известью стена и(з/с)пещрё(н/нн)ая тенями яблонь и крыльцо обвеш_(н/нн)ое плющ_м всё то что остро отозвалось в (не)остывшем ещё мозгу.
Затишье перед боем.
На опушке соснового бора молоденький лейтенант и батальон солдат сели на ещё не остывшие корневища, расстегнули воротники гимнастёрок, с наслаждением вдыхая освежающую прохладу, веявшую снизу от ручья, который был виден впереди. Справа пустынно белела песчаная дорога, а слева под насыпью, накалённой зноем, виднелась исковерканная крыша и пестрел сетчатыми тенями разросшийся сад.
Владимир сидел по-молодецки, сдвинув пилотку со смоляных волос, и в глазах его светилось не что иное, как бесцеремонное мальчишеское тщеславие и пренебрежение жизнью.
Стоял знойный предыюльский полдень, напитанный млеющей хвоей и раскалённой смолой. Неугомонно трещали кузнечики, и весь сад, объятый полуденной ленью, слепя лучами солнца, тоже был переполнен их звоном.
Владимир чувствовал, как накалило солнцем голову и спину, не охлаждённую землёй, и ничто иное его не волновало. В благостном изнеможении откинулся он в тень малинника, и в сознании в продолжении минуты поочерёдно возникали картины неведомой ему Германии, виденной лишь на довоенных фотографиях.
Здесь, на бугре, был недавно вырыт ход сообщения, и по нему боевой расчёт вошёл в прохладный окоп, где артиллеристы по двое лежали возле закопченного алюминиевого котелка, доверху набитого медовыми сотами, и, видимо, по-будничному завтракали. На расстеленной плащ-палатке навалены лоснящиеся помидоры, пупырчатые огурцы, лиловые головки лука.
Только из окопа стали видны за изгородью палисадника дом с оштукатуренным низом, белённая известью стена, испещрённая тенями яблонь, и крыльцо, обвешанное плющом, - всё то, что остро отозвалось в неостывшем ещё мозгу.