В 2016 году журнал «Наука и жизнь» пригласил авторов, пишущих фантастику, а также критиков принять участие в обсуждении вопроса: «Что могут фантасты в XXI веке?». Почти год, начиная с мартовского номера, на страницах «Науки и жизни» шла дискуссия, накал которой возрастал от публикации к публикации. Редакция, как оказалось, затронула очень важную тему, волнующую не только профессионалов, но и всех любителей научно-фантастической литературы, о печальной судьбе которой в последние годы было написано немало статей, эссе и постов в социальных сетях. Естественно, разброс мнений получился огромным: от «научная фантастика — равноправное направление литературы» до «научной фантастики никогда не существовало»; от «фантасты часто являются первооткрывателями новых научных идей» до «как эти тексты создать реальную атомную бомбу? Ровно никак».
Трудно подвести итог и огласить вердикт, который удовлетворил бы всех участников дискуссии. Но если отбросить самые крайние позиции (как поступают, например, футурологи, проводя экспертные опросы), то можно сформулировать и некие согласованные выводы.
Каждому особенно дорог тот уголок земли, где рос, где стал человеком. Для меня это Средняя полоса.
Рязанские поля и берёзы, калужские и тульские перелески, Подмосковье, владимирские просёлки, земли тамбовские и воронежские, - это всё мы зовём Средней полосой, имея в виду широкий пояс России, идущий с запада до Урала.
Я очень люблю эту землю. И эта любовь понятна всем, кто сумел приглядеться к красоте Средней России, до самых глубин понятой Левитаном, Нестеровым, Чайковским, Тютчевым, Фетом, Есениным, Паустовским.
В году мы знаем и длинные ночи, и длинные дни. Мы знаем снег и июльский зной. Одна из прелестей жизни – контрасты и перемены… Летом мы ожидаем осень. Потом рады первому снегу, первым проталинам, первым цветам. Белый снег белым почти не бывает, он бывает то пепельным, то розовым, то почти синим. Снег скрипит под ногами капустой и пахнет арбузом. Короткие дни без теней. Копны снега на опушке. Цепочка лисьего следа. В лесу глухо. Спешишь засветло вернуться домой.
Каким ослепительно синим бывает небо, когда дни начинают прибавлять, как звенит снег и как постепенно весь снежный мир становится синим!
Сколько дождей разных и непохожих видел я! У этих дождей названия есть: «проливной», «грибной», «обложной», «долгий», «осенний», «зимний», от которого снег покрывается сверкающей коркой, и на деревьях остаются прозрачные ледяные бусы.
Град. Иней. Туманы и росы. Облака, прозрачные или тяжёлые. Изморозь, зимний узор на окнах…
Июль с васильками, ромашками и желтизною хлебов незаметно сменяется задумчивым августом…
Сенокосы и листопады, разливы рек, первый снег и первые ландыши… Есть на земле волшебная Средняя полоса. (В.Песков.)
В 2016 году журнал «Наука и жизнь» пригласил авторов, пишущих фантастику, а также критиков принять участие в обсуждении вопроса: «Что могут фантасты в XXI веке?». Почти год, начиная с мартовского номера, на страницах «Науки и жизни» шла дискуссия, накал которой возрастал от публикации к публикации. Редакция, как оказалось, затронула очень важную тему, волнующую не только профессионалов, но и всех любителей научно-фантастической литературы, о печальной судьбе которой в последние годы было написано немало статей, эссе и постов в социальных сетях. Естественно, разброс мнений получился огромным: от «научная фантастика — равноправное направление литературы» до «научной фантастики никогда не существовало»; от «фантасты часто являются первооткрывателями новых научных идей» до «как эти тексты создать реальную атомную бомбу? Ровно никак».
Трудно подвести итог и огласить вердикт, который удовлетворил бы всех участников дискуссии. Но если отбросить самые крайние позиции (как поступают, например, футурологи, проводя экспертные опросы), то можно сформулировать и некие согласованные выводы.
Вроде это
Каждому особенно дорог тот уголок земли, где рос, где стал человеком. Для меня это Средняя полоса.
Рязанские поля и берёзы, калужские и тульские перелески, Подмосковье, владимирские просёлки, земли тамбовские и воронежские, - это всё мы зовём Средней полосой, имея в виду широкий пояс России, идущий с запада до Урала.
Я очень люблю эту землю. И эта любовь понятна всем, кто сумел приглядеться к красоте Средней России, до самых глубин понятой Левитаном, Нестеровым, Чайковским, Тютчевым, Фетом, Есениным, Паустовским.
В году мы знаем и длинные ночи, и длинные дни. Мы знаем снег и июльский зной. Одна из прелестей жизни – контрасты и перемены… Летом мы ожидаем осень. Потом рады первому снегу, первым проталинам, первым цветам.
Белый снег белым почти не бывает, он бывает то пепельным, то розовым, то почти синим. Снег скрипит под ногами капустой и пахнет арбузом. Короткие дни без теней. Копны снега на опушке. Цепочка лисьего следа. В лесу глухо. Спешишь засветло вернуться домой.
Каким ослепительно синим бывает небо, когда дни начинают прибавлять, как звенит снег и как постепенно весь снежный мир становится синим!
Сколько дождей разных и непохожих видел я! У этих дождей названия есть: «проливной», «грибной», «обложной», «долгий», «осенний», «зимний», от которого снег покрывается сверкающей коркой, и на деревьях остаются прозрачные ледяные бусы.
Град. Иней. Туманы и росы. Облака, прозрачные или тяжёлые. Изморозь, зимний узор на окнах…
Июль с васильками, ромашками и желтизною хлебов незаметно сменяется задумчивым августом…
Сенокосы и листопады, разливы рек, первый снег и первые ландыши… Есть на земле волшебная Средняя полоса. (В.Песков.)