Санька был доволен, что проснулся рано. Ведь нет большего конфуза, как заявиться на луг, когда там уже вовсю идет работа. Вскинув косу плечо, Санька направился к конторе.
Все пошли на луг, который лежал за лесом. На лугу было свежо, тихо. Трава, отяжеленная обильной росой, полегла к земле, казалось дымчатой, сизой.
Санька шел вперед. Коса, легонько посвистывая, сновала то влево, то вправо, с сочным хрустом срезала под корень пестрое луговое разнотравье.
«Песня, а не работа»,-говорил когда-то отец. И Санька подолгу мог любоваться, как он легко, точно играя, размахивал косой.
И сейчас мальчик старался во всем подражать отцу. Косу в руках держал твердо, к земле прижимал плотно, травы захватывал ровно столько, чтобы ни один стебелек не оставался неподрезанным.
А чего только не было в густой траве! Вот коса срезала небольшой муравейничек. Выпорхнула из-под лезвия серая луговая куропатка. Точно капельки крови, мелькнули в зелени красные ягоды земляники.
Но не дело серьезному косарю бегать за куропатками, наклоняться за земляникой. И Санька косил, не останавливаясь. Уже побежало тепло по жилкам, разгорелись плечи и спина, все веселее и звонче пела коса.
Алеша Семушкин мельком оглянулся, стряхнул с носа капельки пота и еще быстрее замахал косой, чтобы оторваться от нагонявшего сзади Саньки.
- А кого за вихры привязывать будем? - засмеялся тот, оглядывая покос, на котором оставались стебли нескошенной травы.
- Эх, ты, косарь-травогляд! Макушки только сбиваешь.
Алеша не нашелся что ответить, но косить стал медленнее и чище.
А Санькина коса посвистывала все ближе и ближе.
Из-за леса неторопливо выкатилось огромное оранжевое солнце. И луг, до того сизый и дымчатый, заиграл миллионами цветных огней, словно осыпанный самоцветами. Расцветился такими яркими и чистыми красками, что молодые косари невольно залюбовались. Но ненадолго. Через минуту они вновь размахивали косами.
Все пошли на луг, который лежал за лесом. На лугу было свежо, тихо. Трава, отяжеленная обильной росой, полегла к земле, казалось дымчатой, сизой.
Санька шел вперед. Коса, легонько посвистывая, сновала то влево, то вправо, с сочным хрустом срезала под корень пестрое луговое разнотравье.
«Песня, а не работа»,-говорил когда-то отец. И Санька подолгу мог любоваться, как он легко, точно играя, размахивал косой.
И сейчас мальчик старался во всем подражать отцу. Косу в руках держал твердо, к земле прижимал плотно, травы захватывал ровно столько, чтобы ни один стебелек не оставался неподрезанным.
А чего только не было в густой траве! Вот коса срезала небольшой муравейничек. Выпорхнула из-под лезвия серая луговая куропатка. Точно капельки крови, мелькнули в зелени красные ягоды земляники.
Но не дело серьезному косарю бегать за куропатками, наклоняться за земляникой. И Санька косил, не останавливаясь. Уже побежало тепло по жилкам, разгорелись плечи и спина, все веселее и звонче пела коса.
Но чьи это впереди ноги?
- Берегись! Пятки подрежу! - озорно закричал Санька.
Алеша Семушкин мельком оглянулся, стряхнул с носа капельки пота и еще быстрее замахал косой, чтобы оторваться от нагонявшего сзади Саньки.
- А кого за вихры привязывать будем? - засмеялся тот, оглядывая покос, на котором оставались стебли нескошенной травы.
- Эх, ты, косарь-травогляд! Макушки только сбиваешь.
Алеша не нашелся что ответить, но косить стал медленнее и чище.
А Санькина коса посвистывала все ближе и ближе.
Из-за леса неторопливо выкатилось огромное оранжевое солнце. И луг, до того сизый и дымчатый, заиграл миллионами цветных огней, словно осыпанный самоцветами. Расцветился такими яркими и чистыми красками, что молодые косари невольно залюбовались. Но ненадолго. Через минуту они вновь размахивали косами.
(А.Мусатов)