Каялся я перед дамой. В подоле платья я валялся. Голову склонил к ногам, а она, родная и глаз ко мне не опустила. Дёрнула за край платья и ушла. И каялся перед мадонной, и плакал, жалобно молил. Увы, измену не простит не одна уважающая себя девушка. Я сам был в этом виноват. Вся площадь видела позор, шепталась долго, а мне ничего не оставалось делать. Женщина, которую я так любил только что покинула меня по моей же вине. Осталось лишь каяться Богу.
Каялся я перед дамой. В подоле платья я валялся. Голову склонил к ногам, а она, родная и глаз ко мне не опустила. Дёрнула за край платья и ушла. И каялся перед мадонной, и плакал, жалобно молил. Увы, измену не простит не одна уважающая себя девушка. Я сам был в этом виноват. Вся площадь видела позор, шепталась долго, а мне ничего не оставалось делать. Женщина, которую я так любил только что покинула меня по моей же вине. Осталось лишь каяться Богу.