Говорят, что собирались поставить или уже поставили памятник бойцу Василию Теркину. Памятник литературному герою — вещь вообще редкая, а в нашей стране в особенности. Но мне кажется, что герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Ведь вместе с ним памятник получают и миллионы тех, кто так или иначе походил на Василия, кто любил свою страну и не жалел своей крови, кто находил выход из трудного положения и умел шуткой скрасить фронтовые трудности, кто любил поиграть или послушать музыку на привале. Многие из них не обрели даже своей могилы (как-то показывали по телевизору). Пусть же памятник Василию Теркину будет и им надгробием. В библиотеке, куда я пришел, чтобы взять поэму, мне досталось очень интересное издание: вместе с текстом были помещены письма читателей «Василия Теркина» с 1942 по 1970 годы и ответ читателям «Как был написан „Василий Теркин“. Перелистывая эти разнообразные письма читателей, я убедился, что поэма Твардовского была действительно народной, вернее, солдатской поэмой. По воспоминаниям Солженицына, солдаты его батареи из многих книг предпочли больше всего ее да „Войну и мир“ Толстого. В своем небольшом сочинении мне бы хотелось остановиться прежде всего на том, что же мне лично больше всего нравится в поэме и ее герое. Больше всего мне нравится в произведении Александра Трифоновича язык, легкий, образный, народный. Стихи его так и запоминаются сами. По душе необычность книги, то, что она как бы без начала и конца. Словно ты вновь встретился со старым другом, которого тебе представлять не надо. А потом расстался с ним. Что же, это жизнь… И то, что автор предлагает: Словом, книгу с середины И начнем. А там пойдет. Это, думается, делает героя и ближе, и понятнее. Очень правильно и то, что поэт приписал Теркину не так уж много геройских подвигов. Одного сбитого самолета да взятого языка вполне достаточно. А ведь, по признанию самого Твардовского, он чуть было не увлекся „сюжетностью“. Хотел „заставить“ Теркина перейти линию фронта и действовать в тылу у противника на Смоленщине ( кстати, родине самого автора). Но чувство меры не дало этого сделать. Недаром же Александр Исаевич Солженицын в своих литературных воспоминаниях „Бодался теленок с дубом“ восхищался этим чувством меры у Твардовского. Он, в частности, писал, что, не имея свободы сказать полную правду о войне, Твардовский останавливался перед каждой ложью чуть не на последнем миллиметре, но нигде этого барьера не переступил. Оттого и вышло чудо! Если бы меня с почему Василий Теркин стал одним из моих любимых литературных героев, я бы сказал: „Он очень по душе мне жизнелюбием. Смотрите, он на фронте, где каждый день смерть, где никто “не заколдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули»
Говорят, что собирались поставить или уже поставили памятник бойцу Василию Теркину. Памятник литературному герою — вещь вообще редкая, а в нашей стране в особенности. Но мне кажется, что герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Ведь вместе с ним памятник получают и миллионы тех, кто так или иначе походил на Василия, кто любил свою страну и не жалел своей крови, кто находил выход из трудного положения и умел шуткой скрасить фронтовые трудности, кто любил поиграть или послушать музыку на привале. Многие из них не обрели даже своей могилы (как-то показывали по телевизору). Пусть же памятник Василию Теркину будет и им надгробием. В библиотеке, куда я пришел, чтобы взять поэму, мне досталось очень интересное издание: вместе с текстом были помещены письма читателей «Василия Теркина» с 1942 по 1970 годы и ответ читателям «Как был написан „Василий Теркин“. Перелистывая эти разнообразные письма читателей, я убедился, что поэма Твардовского была действительно народной, вернее, солдатской поэмой. По воспоминаниям Солженицына, солдаты его батареи из многих книг предпочли больше всего ее да „Войну и мир“ Толстого. В своем небольшом сочинении мне бы хотелось остановиться прежде всего на том, что же мне лично больше всего нравится в поэме и ее герое. Больше всего мне нравится в произведении Александра Трифоновича язык, легкий, образный, народный. Стихи его так и запоминаются сами. По душе необычность книги, то, что она как бы без начала и конца. Словно ты вновь встретился со старым другом, которого тебе представлять не надо. А потом расстался с ним. Что же, это жизнь… И то, что автор предлагает: Словом, книгу с середины И начнем. А там пойдет. Это, думается, делает героя и ближе, и понятнее. Очень правильно и то, что поэт приписал Теркину не так уж много геройских подвигов. Одного сбитого самолета да взятого языка вполне достаточно. А ведь, по признанию самого Твардовского, он чуть было не увлекся „сюжетностью“. Хотел „заставить“ Теркина перейти линию фронта и действовать в тылу у противника на Смоленщине ( кстати, родине самого автора). Но чувство меры не дало этого сделать. Недаром же Александр Исаевич Солженицын в своих литературных воспоминаниях „Бодался теленок с дубом“ восхищался этим чувством меры у Твардовского. Он, в частности, писал, что, не имея свободы сказать полную правду о войне, Твардовский останавливался перед каждой ложью чуть не на последнем миллиметре, но нигде этого барьера не переступил. Оттого и вышло чудо! Если бы меня с почему Василий Теркин стал одним из моих любимых литературных героев, я бы сказал: „Он очень по душе мне жизнелюбием. Смотрите, он на фронте, где каждый день смерть, где никто “не заколдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули»
Объяснение: