«Март» — одна из самых ярких, самых радостных
, лотин Левитана. Она написана в 1895 году и сейчас
олнится в Третьяковской галере...
Художник изобр. .жает самое начало весны. Ещё не
б. гут шумные ручьи, не слышно щеб..та птиц. Но тёплые
лучи весеннего солнца уже начинают согр. вать землю.
Мягкий, солнечный свет, разлитый в картине, вызывает
ощущение наступления весны. Всё словно зам.-рло кру-
гом, согретое солнечным теплом. Не шелохнутся дерев. Я,
отбрасывающие на снег голубоватые тени. Глад, т)кая
стена дома залита золотым светом. Тихо дремлет
лошад, тјка у крыльца. Под лучами солнца снег на кры-
шах стал подтаивать. Глубокие снежные сугробы осели,
пот..ряли свою глубизну. К..ртина полна лёгкой ликую-
щей радост.., вызванной приходом весны.
Пейзаж безлюден. Но присутствие человека ощущается
в к..ртине: стоит в ожидании лошад, т)ь у крыльца, при-
открыта дверь дома. (Т. Богомолова)
1) Какой тип речи необходимо использовать, чтобы на-
писать сочинение по картине?
(Что делаем?) работа[ем] (наст вр, 1-е л. мн.ч)
(Что сделают?) напиш[ут] (буд. вр, 3-е л. мн.ч)
(Что сделаете?) повтор[ите] (буд. вр, 2-е л, мн. ч)
(Что сделаем?) создад[им] (буд. вр, 1-е л, мн.ч)
(Что сделаю?) посовет[ую] (буд. вр, 1-е л, ед.ч)
(Что делаешь?) смотр[ишь] (наст. вр, 2-е л, ед. ч)
(Что сделает?) раста[ет] (буд. вр, 3-е л, ед.ч)
(Что делает?) вид[ит] (наст. вр, 3-е л, ед.ч)
(Что сделаешь?) постро[ишь] (буд. вр, 2-е л, ед.ч)
(Что делаете?) вста[ете] (наст. вр, 2-е л, мн.ч)
(Что делают?) беседу[ют] (наст вр, 3-е л, мн.ч)
(Что делаю?) дорож[у] (наст вр, 1-е л, ед.ч)
Объяснение:
То что в [] - это окончания
Объяснение:
Было уже темно. Ночь стояла на дворе.
Так заканчивался тот день, когда куплен был мальчику первый школьный портфель.
Укладываясь спать, он не мог придумать места для портфеля. Наконец положил его рядом с собой в изголовье. Мальчик не знал еще, узнает потом, что такие в точности портфели будут почти у половины класса. Но и это все равно не смутит его, его портфель останется самым необыкновенным, совсем особенным портфелем. Он не знал также, что его ждут новые события в его маленькой жизни, что наступит день, когда он останется один на всем белом свете и с ним будет только портфель. И причиной всему явится его любимая сказка о Рогатой матери-оленихе…
И в этот вечер ему очень хотелось еще раз послушать эту сказку. Старый Момун сам любил эту историю и рассказывал ее так, будто сам все видел, вздыхая, плача, умолкая и думая о своем.
Однако мальчик не посмел тревожить деда. Он понимал, что деду не до сказки. «Мы попросим его в другой раз, — сказал мальчик портфелю. — А сейчас я сам расскажу тебе о Рогатой матери-оленихе, слово в слово, как дед. И рассказывать буду так тихо, что никто не услышит, а ты слушай. Я люблю рассказывать и видеть все, как в кино. Дед говорит, что все это правда. Так было…»
IV
Случилось это давно. В давние-предавние времена, когда лесов на земле было больше, чем травы, а воды в наших краях было больше, чем суши, жило одно киргизское племя на берегу большой и холодной реки. Энесай называлась та река. Протекает она далеко отсюда, в Сибири. На коне туда три года и три месяца скакать. Теперь эта река зовется Енисей, а в ту пору она называлась Энесай. Потому и песня была такая:
Есть ли река шире тебя, Энесай,
Есть ли земля роднее тебя, Энесай?
Есть ли горе глубже тебя, Энесай,
Есть ли воля вольнее тебя, Энесай?
Нету реки шире тебя, Энесай,
Нету земли роднее тебя, Энесай,
Нету горя глубже тебя, Энесай,
Нету воли вольнее тебя, Энесай…
Вот такая она была, река Энесай.
Разные народы стояли тогда на Энесае. Трудно приходилось им, потому что жили они в постоянной вражде. Много врагов окружало киргизское племя. То одни нападали, то другие, то киргизы сами ходили в набег на других, угоняли скот, жгли жилища, убивали людей. Убивали всех, кого удавалось убить, — такие были времена. Человек не жалел человека. Человек истреблял человека. Дошло до того, что некому стало хлеб сеять, скот умножать, на охоту ходить. Легче стало жить грабежом: пришел, убил, забрал. А за убийство надо отвечать еще большей кровью и за месть — еще большей местью. И чем дальше, тем больше лилось крови. Помутился разум у людей. Некому было примирить врагов. Самым умным и лучшим считался тот, кто умел застигнуть врага врасплох, перебить чужое племя до последней души, захватить стада и богатства.
Появилась в тайге странная птица. Пела, плакала по ночам до рассвета человечьим жалобным голосом, приговаривала, перелетая с ветки на ветку: «Быть великой беде! Быть великой беде!» Так оно и случилось, настал тот страшный день.
В тот день киргизское племя на Энесае хоронило своего старого вождя. Много лет предводительствовал батыр Кульче, во многие походы ходил, во многих сечах рубился. В боях уцелел, но настал час его смертный. В великой печали пребывали соплеменники два дня, а на третий собрались предать земле останки батыра. По давнему обычаю тело вождя полагалось нести в последний путь берегом Энесая по обрывам и кручам, чтобы о высоты простилась душа умершего с материнской рекой Энесай, ведь «эне» — это мать, а «сай» — это русло, река. Чтобы душа его пропела в последний раз песню об Энесае.
Есть ли река шире тебя, Энесай,
Есть ли земля роднее тебя, Энесай?
Есть ли горе глубже тебя, Энесай,
Есть ли воля вольнее тебя, Энесай?
Нету реки шире тебя, Энесай,
Нету земли роднее тебя, Энесай,
Нету горя глубже тебя, Энесай,
Нету воли вольнее тебя, Энесай…
На погребальной сопке у открытой могилы полагалось батыра поднять над головами и показать ему четыре стороны света: «Вот твоя