Каждый раз, собираясь в далекие поездки, я обязательно приходил на Ильинский омут. Я просто не мог уехать, не попрощавшись с ним, со знакомыми ветлами со всероссийскими этими полями. Я говорил себе вот этот чертополох ты вспомнишь когда-нибудь, когда будешь пролетать над Средиземным морем. А этот последний рассеянный в небесном пространстве розовеющий луч солнца ты вспомнишь где-нибудь под Парижем. Если, конечно, туда попадешь”.
И все сбылось. Самолет шел над Тирренским морем. Я посмотрел в круглое окно-иллюминатор. Передо мною была Корсика.
Изорванные многими тысячелетиями покрытые окалиной жары берега Корсики ее замки защищавшие остров как колючки, алый цвет каких-то кустарников ливень синего средиземноморского света прорвавшего невидимую небесную плотину и рухнувшего всей своей тяжестью на остров все это не могло оторвать мои мысли от маленькой сыроватой ложбины на Ильинском омуте где пахло болиголовом и стоял одинокий чертополох высотой в человеческий рост, - неприступный ощетинившийся своими колючками своими острыми налокотниками и забралами.
На западном берегу острова горстью выброшенных небрежной рукой игральных костей был рассыпан маленький город. Он выходил из-под крыла самолета, как пчелиные соты. Это был Аяччо – родина Наполеона.
И мне нестерпимо захотелось домой, в бревенчатый простой дом, на Оку, на Ильинский омут где меня дожидаются ивы туманные русские равнинные закаты и друзья.
Нет! Человеку никак нельзя жить без родины, как нельзя жить без сердца.
Наступила зима. Это очень красивое время года, потому что очаровательно кружатся лгкие снежинки. Но больше всего мне нравится липкий снег. Это значит что можно идти на улицу и лепить снеговиков. В завершение работы мы нашли угольки и воткнули их на место глаз, а потом сделали носик из морковки. Однако это не самое приятное в зиме, ещ можно играть в снежки и кататься по гладкому льду. Я люблю зиму!
Вот и наступила сказочная зима. Легкие снежинки полетели с неба как множество бабочек. И ребята сразу побежали на улицу. С липкого снега они слепили снеговика. Глаза сделали из угольков, а нос с морковки. Затем они побежали на гладкий каток, кататься и играть в снежки.
Каждый раз, собираясь в далекие поездки, я обязательно приходил на Ильинский омут. Я просто не мог уехать, не попрощавшись с ним, со знакомыми ветлами со всероссийскими этими полями. Я говорил себе вот этот чертополох ты вспомнишь когда-нибудь, когда будешь пролетать над Средиземным морем. А этот последний рассеянный в небесном пространстве розовеющий луч солнца ты вспомнишь где-нибудь под Парижем. Если, конечно, туда попадешь”.
И все сбылось. Самолет шел над Тирренским морем. Я посмотрел в круглое окно-иллюминатор. Передо мною была Корсика.
Изорванные многими тысячелетиями покрытые окалиной жары берега Корсики ее замки защищавшие остров как колючки, алый цвет каких-то кустарников ливень синего средиземноморского света прорвавшего невидимую небесную плотину и рухнувшего всей своей тяжестью на остров все это не могло оторвать мои мысли от маленькой сыроватой ложбины на Ильинском омуте где пахло болиголовом и стоял одинокий чертополох высотой в человеческий рост, - неприступный ощетинившийся своими колючками своими острыми налокотниками и забралами.
На западном берегу острова горстью выброшенных небрежной рукой игральных костей был рассыпан маленький город. Он выходил из-под крыла самолета, как пчелиные соты. Это был Аяччо – родина Наполеона.
И мне нестерпимо захотелось домой, в бревенчатый простой дом, на Оку, на Ильинский омут где меня дожидаются ивы туманные русские равнинные закаты и друзья.
Нет! Человеку никак нельзя жить без родины, как нельзя жить без сердца.
Объяснение:
Вот и наступила сказочная зима. Легкие снежинки полетели с неба как множество бабочек. И ребята сразу побежали на улицу. С липкого снега они слепили снеговика. Глаза сделали из угольков, а нос с морковки. Затем они побежали на гладкий каток, кататься и играть в снежки.