Темнел московский серый зимний ДЕНЬ, холодно зажигался ГАЗ в ФОНАРЯХ, тепло освещались ВИТРИНЫ МАГАЗИНОВ -- и разгоралась вечерняя, освобождающаяся от дневных ДЕЛ московская ЖИЗНЬ: гуще и бодрей неслись извозчичьи САНКИ, тяжелей гремели переполненные, ныряющие ТРАМВАИ, --в СУМРАКЕ уже видно было, как с ШИПЕНИЕМ сыпались с ПРОВОДОВ зеленые ЗВЕЗДЫ, --оживленнее спешили по снежным ТРОТУАРАМ мутно чернеющие ПРОХОЖИЕ.. . Каждый ВЕЧЕР мчал меня в этот чЧАС на вытягивающемся РЫСАКЕ мой КУЧЕР -- от Красных ВОРОТ к ХРАМУ Христа она жила против него; каждый ВЕЧЕР я возил ее обедать в "Прагу", в "Эрмитаж", в "Метрополь", после ОБЕДА в ТЕАТРЫ, на КОНЦЕРТЫ, а там к "Яру", в "Стрельну"... Чем все это должно кончиться, я не знал и старался не думать, не додумывать: было бесполезно -- так же, как и говорить с ней об этом: она раз навсегда отвела РАЗГОВОРЫ о нашем БУДУЩЕМ; она была загадочна, непонятна для меня, странны были и наши с ней ОТНОШЕНИЯ, --совсем близки мы все еще не были; и все это без конца держало меня в неразрешающемся НАПРЯЖЕНИИ, в мучительном ОЖИДАНИИ -- и вместе с тем был я несказанно счастлив каждым ЧАСОМ, проведенным возле нее.
