Сердце её сильно билось, само не зная, почему; но боязнь, сопровождающая молодые наши проказы, состовляет и главную их прелесть.
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают государя; ясное небо, утренняя свежесть, росы, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой веселостью; боясь какой-нибудь знакомой втречи, она, казалось, не шла, а летела.
Не дав себе времени зарядить ружьё, вышел он в поле в верным своим Сбогаром и побежал к месту обещанного свидания.
Они расстались, и Алексей, оставшись наедине, не мог понять, каким образом простая деревенская девочка в два свидания успела взять над ним истинную власть.
Но Алексей, прождав её напрасно, мог идти отыскивать в селе дочь Василья кузнеца, настоящую Акулину, толстую, рябую девку, и таким образов догадаться об её легкомысленой проказе.
Сердце её сильно билось, само не зная, почему; но боязнь, сопровождающая молодые наши проказы, состовляет и главную их прелесть.
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают государя; ясное небо, утренняя свежесть, росы, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой веселостью; боясь какой-нибудь знакомой втречи, она, казалось, не шла, а летела.
Не дав себе времени зарядить ружьё, вышел он в поле в верным своим Сбогаром и побежал к месту обещанного свидания.
Они расстались, и Алексей, оставшись наедине, не мог понять, каким образом простая деревенская девочка в два свидания успела взять над ним истинную власть.
Но Алексей, прождав её напрасно, мог идти отыскивать в селе дочь Василья кузнеца, настоящую Акулину, толстую, рябую девку, и таким образов догадаться об её легкомысленой проказе.