Я спрашивала у всех в доме , и никто ничего не знает. Она не выносила никакого шума и относилась к "мелюзге" с холодным и вежливым презрением. Танечка, голубушка, как бы ты там всё это устроила. Эти дни бывали днями полной анархии, приводившей в отчаяние прислугу. Привыкнув с утра до вечера вращаться в большом обществе, он любил, чтобы и в доме у него было шумно и оживленно. Изредка ему нравилось сюрпризом устроить для своей молодёжи неожиданное развлечение и самому принять в нём участие. Никто из домашних не умел лучше его придумать каждому подарок по вкусу, и потому в затруднительных случаях старшие дети прибегали к его изобретательности. -Он большой такой, гимназист последнего класса...нельзя же ему игрушку... -Самое лучшее купите для него хорошенький портсигар. А то давеча, когда я вошёл в гостиную, так он папироску в рукав спрятал.. К Рябову почему-то послали очень поздно; оркестр его, разделяемый на праздниках на три части, оказался уже разобранным. Аркадий Николаевич рассердился и велел отыскать хорошего тапёра, но кому отдал это приказание, он и сам не помнил. Едва она успела это произнести, как у дверей передней громко затрещал звонок. Барышни Рудневы едва успевали справляться с ними. Даже Аркадий Николаевич, любивший музыку и знавший в ней толк, вышел из своего кабинета.
Она не выносила никакого шума и относилась к "мелюзге" с холодным и вежливым презрением.
Танечка, голубушка, как бы ты там всё это устроила.
Эти дни бывали днями полной анархии, приводившей в отчаяние прислугу.
Привыкнув с утра до вечера вращаться в большом обществе, он любил, чтобы и в доме у него было шумно и оживленно.
Изредка ему нравилось сюрпризом устроить для своей молодёжи неожиданное развлечение и самому принять в нём участие.
Никто из домашних не умел лучше его придумать каждому подарок по вкусу, и потому в затруднительных случаях старшие дети прибегали к его изобретательности.
-Он большой такой, гимназист последнего класса...нельзя же ему игрушку...
-Самое лучшее купите для него хорошенький портсигар.
А то давеча, когда я вошёл в гостиную, так он папироску в рукав спрятал..
К Рябову почему-то послали очень поздно; оркестр его, разделяемый на праздниках на три части, оказался уже разобранным.
Аркадий Николаевич рассердился и велел отыскать хорошего тапёра, но кому отдал это приказание, он и сам не помнил.
Едва она успела это произнести, как у дверей передней громко затрещал звонок.
Барышни Рудневы едва успевали справляться с ними.
Даже Аркадий Николаевич, любивший музыку и знавший в ней толк, вышел из своего кабинета.