В степи эдельвейсы головки склонили И шепчутся ветры с травой – муравой. Шагает уныло верблюд по пустыне, Но с поднятой вверх головой.
Когда-то давно его так украшали Рога, что под стать и Богам…. Теперь опечаленный взгляд во Вернёт ли олень-друг рога?!!
Был другом верблюда олень вихреногий, Быстрее, чем ветер степной. Их дружбе завидовали звери многие, Не видя размолвки их ни одной…
Был в гости однажды олень приглашён, Но грустным он к другу-верблюду пришёл. Средь пышного пира он будет смешон - Себе украшение он не нашёл…
Снимает верблюд дорогие рога, Оленю вручает, вздыхая украдкой, Возьми, мол, дружок, – напрокат. Вернёшься – отдашь, ведь без них мне несладко.
Умчался олень, словно вихрь степной, С тех пор не торопится что-то домой. Верблюд же всё ждёт, когда издалека Вернётся олень возвратить те рога.
В степи эдельвейсы головки склонили, Бегут вереницею длинной года… О добром верблюде давно позабыли. Уже не вернётся олень никогда…
Но верою в дружбу верблюд окрылён, По-прежнему смотрит он вдаль неустанно. О друге-олене печалится он. И не осуждает. И ждёт, как ни странно...
О красавце – рогатом верблюде - остались только прекрасные легенды. И сувениры, которые можно приобрести в монгольских антикварных магазинчиках… Передо мною статуэтка – рогатый верблюд! Гордо он держит свою красивую голову. Я знаю, он очень добрый. И даже знай он заранее о коварстве оленя - не поступил бы иначе… Из окна экскурсионного автобуса наблюдаю за двумя верблюдами, чинно шагающими по степи. Они внимательно и напряжённо вглядываются вдаль – до сих пор ждут своих оленей… Не ждать – значит не верить в друзей, в дружбу, а без этой веры трудно жить на земле... даже верблюдам. Без друзей мы не что иное, как безмолвные холодные статуэтки…
Ромео и Джульетта" Чайковского - это первое обращение композитора к творческому наследию великого английского драматурга. Примечательно, что увертюра "Ромео и Джульетта" не только открывает шекспировскую линию в творчестве Чайковского, но и является началом целой серии творческих замыслов композитора на этот сюжет. Причем, если увертюра была создана в самом начале его творческого пути, то последним обращением к этой трагедии Шекспира была попытка Чайковского написать оперу в последний год его жизни. Результатом чего остался эскиз дуэта "Ромео и Джульетты", завершенный С. И. Танеевым.
Сочинения Шекспира получили в России широкое распространение, его пьесы ставились в столичных и провинциальных театрах, неоднократно переводились на русский язык (Н. И. Гнедич, М. П. Вронченко, Н. А. Полевой, А. И. Кронеберг, А. В. Дружинин, А. А. Григорьева, П. И. Вейнберг и др.). Создания Шекспира явились первоисточником множества музыкальных интерпретаций. Чайковский отлично знал шекспировское творчество, восторженно отзывался о многих произведениях драматурга ("Ромео и Джульетта", "Сон в летнюю ночь", "Генрих IV" и др.), смотрел их в русских и зарубежных театрах, цитировал в письмах афористичные формулы из них, относил Шекспира к величайшим проявлениям человеческого гения, ставя его в один ряд с Гомером, Данте, Рафаэлем, В. А. Моцартом, Л. Бетховеном, А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем и др.
В библиотеке Чайковского было представлено Полное собрание драматических произведений Шекспира в переводах русских писателей, а также издания отдельных произведений; в разных книгах имеются пометки композитора. Приступая к изучению английского языка, он подчеркивал: "... прочесть Шекспира, Диккенса, Теккерея в подлиннике - это будет услада моей стареющейся жизни" .
С музыкальной точки зрения его больше всего влекла "Ромео и Джульетта" (1595)
Особенностью появления этого сюжета в композиторской судьбе Чайковского является тот факт, что он появился в поле зрения Петра Ильича по предложению композитора М. А. Балакирева, который достаточно настойчиво уговаривал Чайковского написать на него симфоническое произведение. Он разработал программу и даже предложил план изложения музыкального материала. Парадокс заключался в том, что предложенный или, точнее сказать, навязанный извне сюжет стал для Чайковского сюжетом на всю жизнь.
И шепчутся ветры с травой – муравой.
Шагает уныло верблюд по пустыне,
Но с поднятой вверх головой.
Когда-то давно его так украшали
Рога, что под стать и Богам….
Теперь опечаленный взгляд во
Вернёт ли олень-друг рога?!!
Был другом верблюда олень вихреногий,
Быстрее, чем ветер степной.
Их дружбе завидовали звери многие,
Не видя размолвки их ни одной…
Был в гости однажды олень приглашён,
Но грустным он к другу-верблюду пришёл.
Средь пышного пира он будет смешон -
Себе украшение он не нашёл…
Снимает верблюд дорогие рога,
Оленю вручает, вздыхая украдкой,
Возьми, мол, дружок, – напрокат.
Вернёшься – отдашь, ведь без них мне несладко.
Умчался олень, словно вихрь степной,
С тех пор не торопится что-то домой.
Верблюд же всё ждёт, когда издалека
Вернётся олень возвратить те рога.
В степи эдельвейсы головки склонили,
Бегут вереницею длинной года…
О добром верблюде давно позабыли.
Уже не вернётся олень никогда…
Но верою в дружбу верблюд окрылён,
По-прежнему смотрит он вдаль неустанно.
О друге-олене печалится он.
И не осуждает. И ждёт, как ни странно...
О красавце – рогатом верблюде - остались только прекрасные легенды. И сувениры, которые можно приобрести в монгольских антикварных магазинчиках…
Передо мною статуэтка – рогатый верблюд! Гордо он держит свою красивую голову. Я знаю, он очень добрый. И даже знай он заранее о коварстве оленя - не поступил бы иначе…
Из окна экскурсионного автобуса наблюдаю за двумя верблюдами, чинно шагающими по степи. Они внимательно и напряжённо вглядываются вдаль – до сих пор ждут своих оленей… Не ждать – значит не верить в друзей, в дружбу, а без этой веры трудно жить на земле... даже верблюдам.
Без друзей мы не что иное, как безмолвные холодные статуэтки…
Объяснение:
Ромео и Джульетта" Чайковского - это первое обращение композитора к творческому наследию великого английского драматурга. Примечательно, что увертюра "Ромео и Джульетта" не только открывает шекспировскую линию в творчестве Чайковского, но и является началом целой серии творческих замыслов композитора на этот сюжет. Причем, если увертюра была создана в самом начале его творческого пути, то последним обращением к этой трагедии Шекспира была попытка Чайковского написать оперу в последний год его жизни. Результатом чего остался эскиз дуэта "Ромео и Джульетты", завершенный С. И. Танеевым.
Сочинения Шекспира получили в России широкое распространение, его пьесы ставились в столичных и провинциальных театрах, неоднократно переводились на русский язык (Н. И. Гнедич, М. П. Вронченко, Н. А. Полевой, А. И. Кронеберг, А. В. Дружинин, А. А. Григорьева, П. И. Вейнберг и др.). Создания Шекспира явились первоисточником множества музыкальных интерпретаций. Чайковский отлично знал шекспировское творчество, восторженно отзывался о многих произведениях драматурга ("Ромео и Джульетта", "Сон в летнюю ночь", "Генрих IV" и др.), смотрел их в русских и зарубежных театрах, цитировал в письмах афористичные формулы из них, относил Шекспира к величайшим проявлениям человеческого гения, ставя его в один ряд с Гомером, Данте, Рафаэлем, В. А. Моцартом, Л. Бетховеном, А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем и др.
В библиотеке Чайковского было представлено Полное собрание драматических произведений Шекспира в переводах русских писателей, а также издания отдельных произведений; в разных книгах имеются пометки композитора. Приступая к изучению английского языка, он подчеркивал: "... прочесть Шекспира, Диккенса, Теккерея в подлиннике - это будет услада моей стареющейся жизни" .
С музыкальной точки зрения его больше всего влекла "Ромео и Джульетта" (1595)
Особенностью появления этого сюжета в композиторской судьбе Чайковского является тот факт, что он появился в поле зрения Петра Ильича по предложению композитора М. А. Балакирева, который достаточно настойчиво уговаривал Чайковского написать на него симфоническое произведение. Он разработал программу и даже предложил план изложения музыкального материала. Парадокс заключался в том, что предложенный или, точнее сказать, навязанный извне сюжет стал для Чайковского сюжетом на всю жизнь.