Черномор из оперы "Руслан и Людмила" Номер, который его характеризует, – марш черномора из 4 действия Черномор показывается как уродливый карлик. Он воплощает в себе такие качества, как коварство, жестокость и деспотизм и некую причудливость образа. Форма трехчастная. Первая тема звучит резко, дико, производит устрашающие впечатления. для этого 1 фраза исполняется всем оркестром в унисон. Ей отвечают лёгкие отрывистые в аккорды в верхнем регистре в более прозрачным звучание. Это создает комический оттенок. Также используются ладовая неустойчивость ув53. Исполняют 2 оркестра - симфонический и духовой.
Топилась печь. Огонь дрожал во тьме. Древесные угли чуть-чуть искрились. Но мысли о зиме, о всей зиме, каким-то странным образом роились. Какой печалью нужно обладать, чтоб вместо парка, что за три квартала, пейзаж неясный долго вспоминать, но знать, что больше нет его; не стало. Да, понимать, что все пришло к концу тому назад едва ль не за два века, — но мыслями блуждать в ночном лесу и все не слышать стука дровосека. Стоят стволы, стоят кусты в ночи. Вдали холмы лежат во тьме угрюмо. Луна горит, как весь огонь в печи, и жжет стволы. Но только нет в ней шума.
Номер, который его характеризует, – марш черномора из 4 действия Черномор показывается как уродливый карлик. Он воплощает в себе такие качества, как коварство, жестокость и деспотизм и некую причудливость образа. Форма трехчастная.
Первая тема звучит резко, дико, производит устрашающие впечатления. для этого 1 фраза исполняется всем оркестром в унисон. Ей отвечают лёгкие отрывистые в аккорды в верхнем регистре в более прозрачным звучание. Это создает комический оттенок. Также используются ладовая неустойчивость ув53. Исполняют 2 оркестра - симфонический и духовой.
Древесные угли чуть-чуть искрились.
Но мысли о зиме, о всей зиме,
каким-то странным образом роились.
Какой печалью нужно обладать,
чтоб вместо парка, что за три квартала,
пейзаж неясный долго вспоминать,
но знать, что больше нет его; не стало.
Да, понимать, что все пришло к концу
тому назад едва ль не за два века, —
но мыслями блуждать в ночном лесу
и все не слышать стука дровосека.
Стоят стволы, стоят кусты в ночи.
Вдали холмы лежат во тьме угрюмо.
Луна горит, как весь огонь в печи,
и жжет стволы. Но только нет в ней шума.