Балет Стравинского «Петрушка» создал ему мировую славу. В этом балете открылись такие новшества и дерзновения, что те, которые только что провозглашали его продолжателем Римского-Корсакова, в страхе отшатнулись, шепча, что новое поколение зовёт новые мысли и новые звуки. Им не дано было также остановить всё растущий успех Стравинского! («Русское слово», 6 декабря 1919 г.) Событием, определившим целый этап в жизни Игоря Стравинского, стало знакомство с Сергеем Дягилевым, - человеком, посвятившим себя делу пропаганды русского искусства. Благодаря ему началось знакомство европейской публики с творчеством Игоря Стравинского. Однажды у него возник замысел виртуозной фортепианной пьесы с сопровождением оркестра. Сочиняя её, композитор, по его словам, представлял себе игрушечного плясуна, который «своими каскадами дьявольских арпеджио выводит из терпения оркестр... Получается угнетающая схватка, которая, дойдя до высшей степени возбуждения, заканчивается скорбным и жалобным изнеможением бедного плясуна». Когда Стравинский сыграл это произведение Дягилеву, тот с энтузиазмом воскликнул: «Да ведь это же балет! Ведь это Петрушка!» Так возникла идея балетного спектакля. Сценарий написал художник Александр Бенуа. Он же стал автором декораций и костюмов. Партию главного героя на премьере гениально исполнил Вацлав Нижинский. «Я никогда потом не видел такого Петрушку», - говорил впоследствии балетмейстер-постановщик Михаил Фокин. С «Петрушкой» творчество Стравинского достигло полной зрелости. Вызвавшее при своём появлении довольно резкие расхождения в оценке, произведение это с течением времени получило общее признание. Действие балета происходит в 30-е годы XIX века на Адмиралтейской площади в Петербурге во время масленичного гулянья, будто списанного с натуры, - настолько ярко, красочно, достоверно изображены народные сцены. Это неудивительно, ведь в балете отразились любимейшие детские впечатления авторов. В детстве Сашу Бенуа и Игоря Стравинского водили на масленой неделе на увеселения, как говорил впоследствии Бенуа, «учиться России». Народные сцены в балете напоминают картины художников из объединения «Мир искусства» - Филиппа Малявина («Красный вихрь», «Бабы»), Бориса Кустодиева («Ярмарка», «Балаганы»). В них нашла отражение и русская музыкальная традиция: их прообразом стали массовые народные сцены в операх «Вражья сила» Серова, «Садко», «Сказание о невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова. В центре событий находится любовная драма кукол - Петрушки, Арапа и Балерины, изображённая в духе старинного театра масок. Увлечение кукольностью было характерно в начале ХХ века для художников «Мира искусства». Куклу воспринимали как актёра более совершенного, идеального, чем живой человек-актёр. Александр Бенуа даже хотел открыть свой кукольный театр.
«Ромео и Джульетта» П. И. Чайковского – единственное сочинение, написанное по трагедии Шекспира в жанре «чистой» симфонической музыки. Уже эта особенность произведения наводит на мысль о том, что Чайковский в большей степени, чем другие композиторы, отрывается от первоисточника.
В противовес данному тезису, Увертюра-фантазия обычно трактуется однозначно, исходя из её программы. Как правило, во внимание берется история создания «Ромео и Джульетты». Сюжет нового симфонического произведения был подсказан М. А. Балакиревым в 1869 году. Перед ним же Петр Ильич «отчитывался» в письмах о работе над сочинением. «Увертюра моя продвигается довольно быстро, уже большая часть в проекте сочинена и, если ничто мне не помешает, надеюсь, что месяца через 1 ½ она будет готова. Не малая доля из того, что вы велели мне сделать, исполнена согласно вашим указаниям. Во-первых, планировка ваша: интродукция, изображающая Патера, драка – Allegro и любовь – вторая тема. А во-вторых, модуляции Ваши: интродукция в Е-dur, Allegro в h-moll и вторая тема в Des-dur.» (4, 341)
Письмо датируется 28 октября 1869 года и касается работы композитора над первой редакцией Увертюры-фантазии, после чего она неоднократно переделывалась. Первая версия создана в 1870 году, а спустя десять лет «Ромео и Джульетта» была приведена в окончательный вид.
Стоит отметить, что прохладно встреченная «Ромео и Джульетта», о которой писал Чайковский в письмах Балакиреву, и ее окончательная редакция, принесшая произведению мировую известность, - совершенно разные варианты увертюры-фантазии. Неизменными от первоначальной версии «Ромео и Джульетты» остались экспозиция и реприза с темами «вражды» и «любви». Интродукция (еще во второй редакции) и кода были сочинены заново, а раздел разработки был существенно переделан. Но, тем не менее, чаще всего Увертюра-фантазия понимается как произведение, прежде всего, запечатлевшее шекспировскую трагедию. И в этом, конечно, сыграла свою роль одна из особенностей человеческого восприятия музыки, заключающаяся в стремлении находить в совершающихся в музыке событиях аналогии в культуре в данном случае, с сюжетом шекспировской трагедии. Тем более, структура сонатной формы увертюры-фантазии необычайно близка к нормам строения драмы: завязка – развитие конфликта – развязка.
При определении типа программности «Ромео и Джульетты» исследователи сталкиваются с проблемой неоднозначности и определяют его, как обобщенный с элементами сюжетности. И также констатируется, что роль детального отражения сюжета в музыке возрастает во второй половине произведения. В этом плане показателен анализ разделов побочной партии в экспозиции и репризе. В. П. Бобровский, рассматривая оба проведения темы побочной партии, связывает их различие с соответствием разным этапам развития сюжета.
Экспозиция отвечает начальному этапу трагедии, когда молодые герои переживают счастливые минуты своего чувства в полном отрыве от окружающей действительности. Реприза отсылает к последним страницам «Ромео и Джульетты», где влюбленные уже полностью вовлечены в вихрь трагических событий.
Различие двух ситуаций проявляется в следующем. Исходная установка произведения связана с ориентацией на логику мифа, но в дальнейшем развитии начинают обостряться признаки сюжетности. Как это происходит? Отвечая на поставленный во обратимся вначале к порождающему механизму мифологического устройства.
Первый важнейший мифологический признак – цикличность, которая в свою очередь, основывается на мифологеме генеральной оппозиции. В «Ромео и Джульетте» такой оппозицией является контраст главной и побочной партии, (если следовать программному замыслу – темы «вражды
(«Русское слово», 6 декабря 1919 г.)
Событием, определившим целый этап в жизни Игоря Стравинского, стало знакомство с Сергеем Дягилевым, - человеком, посвятившим себя делу пропаганды русского искусства. Благодаря ему началось знакомство европейской публики с творчеством Игоря Стравинского.
Однажды у него возник замысел виртуозной фортепианной пьесы с сопровождением оркестра. Сочиняя её, композитор, по его словам, представлял себе игрушечного плясуна, который «своими каскадами дьявольских арпеджио выводит из терпения оркестр... Получается угнетающая схватка, которая, дойдя до высшей степени возбуждения, заканчивается скорбным и жалобным изнеможением бедного плясуна». Когда Стравинский сыграл это произведение Дягилеву, тот с энтузиазмом воскликнул: «Да ведь это же балет! Ведь это Петрушка!» Так возникла идея балетного спектакля.
Сценарий написал художник Александр Бенуа. Он же стал автором декораций и костюмов.
Партию главного героя на премьере гениально исполнил Вацлав Нижинский. «Я никогда потом не видел такого Петрушку», - говорил впоследствии балетмейстер-постановщик Михаил Фокин.
С «Петрушкой» творчество Стравинского достигло полной зрелости. Вызвавшее при своём появлении довольно резкие расхождения в оценке, произведение это с течением времени получило общее признание.
Действие балета происходит в 30-е годы XIX века на Адмиралтейской площади в Петербурге во время масленичного гулянья, будто списанного с натуры, - настолько ярко, красочно, достоверно изображены народные сцены. Это неудивительно, ведь в балете отразились любимейшие детские впечатления авторов. В детстве Сашу Бенуа и Игоря Стравинского водили на масленой неделе на увеселения, как говорил впоследствии Бенуа, «учиться России».
Народные сцены в балете напоминают картины художников из объединения «Мир искусства» - Филиппа Малявина («Красный вихрь», «Бабы»), Бориса Кустодиева («Ярмарка», «Балаганы»). В них нашла отражение и русская музыкальная традиция: их прообразом стали массовые народные сцены в операх «Вражья сила» Серова, «Садко», «Сказание о невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова.
В центре событий находится любовная драма кукол - Петрушки, Арапа и Балерины, изображённая в духе старинного театра масок. Увлечение кукольностью было характерно в начале ХХ века для художников «Мира искусства». Куклу воспринимали как актёра более совершенного, идеального, чем живой человек-актёр. Александр Бенуа даже хотел открыть свой кукольный театр.
«Ромео и Джульетта» П. И. Чайковского – единственное сочинение, написанное по трагедии Шекспира в жанре «чистой» симфонической музыки. Уже эта особенность произведения наводит на мысль о том, что Чайковский в большей степени, чем другие композиторы, отрывается от первоисточника.
В противовес данному тезису, Увертюра-фантазия обычно трактуется однозначно, исходя из её программы. Как правило, во внимание берется история создания «Ромео и Джульетты». Сюжет нового симфонического произведения был подсказан М. А. Балакиревым в 1869 году. Перед ним же Петр Ильич «отчитывался» в письмах о работе над сочинением. «Увертюра моя продвигается довольно быстро, уже большая часть в проекте сочинена и, если ничто мне не помешает, надеюсь, что месяца через 1 ½ она будет готова. Не малая доля из того, что вы велели мне сделать, исполнена согласно вашим указаниям. Во-первых, планировка ваша: интродукция, изображающая Патера, драка – Allegro и любовь – вторая тема. А во-вторых, модуляции Ваши: интродукция в Е-dur, Allegro в h-moll и вторая тема в Des-dur.» (4, 341)
Письмо датируется 28 октября 1869 года и касается работы композитора над первой редакцией Увертюры-фантазии, после чего она неоднократно переделывалась. Первая версия создана в 1870 году, а спустя десять лет «Ромео и Джульетта» была приведена в окончательный вид.
Стоит отметить, что прохладно встреченная «Ромео и Джульетта», о которой писал Чайковский в письмах Балакиреву, и ее окончательная редакция, принесшая произведению мировую известность, - совершенно разные варианты увертюры-фантазии. Неизменными от первоначальной версии «Ромео и Джульетты» остались экспозиция и реприза с темами «вражды» и «любви». Интродукция (еще во второй редакции) и кода были сочинены заново, а раздел разработки был существенно переделан. Но, тем не менее, чаще всего Увертюра-фантазия понимается как произведение, прежде всего, запечатлевшее шекспировскую трагедию. И в этом, конечно, сыграла свою роль одна из особенностей человеческого восприятия музыки, заключающаяся в стремлении находить в совершающихся в музыке событиях аналогии в культуре в данном случае, с сюжетом шекспировской трагедии. Тем более, структура сонатной формы увертюры-фантазии необычайно близка к нормам строения драмы: завязка – развитие конфликта – развязка.
При определении типа программности «Ромео и Джульетты» исследователи сталкиваются с проблемой неоднозначности и определяют его, как обобщенный с элементами сюжетности. И также констатируется, что роль детального отражения сюжета в музыке возрастает во второй половине произведения. В этом плане показателен анализ разделов побочной партии в экспозиции и репризе. В. П. Бобровский, рассматривая оба проведения темы побочной партии, связывает их различие с соответствием разным этапам развития сюжета.
Экспозиция отвечает начальному этапу трагедии, когда молодые герои переживают счастливые минуты своего чувства в полном отрыве от окружающей действительности. Реприза отсылает к последним страницам «Ромео и Джульетты», где влюбленные уже полностью вовлечены в вихрь трагических событий.
Различие двух ситуаций проявляется в следующем. Исходная установка произведения связана с ориентацией на логику мифа, но в дальнейшем развитии начинают обостряться признаки сюжетности. Как это происходит? Отвечая на поставленный во обратимся вначале к порождающему механизму мифологического устройства.
Первый важнейший мифологический признак – цикличность, которая в свою очередь, основывается на мифологеме генеральной оппозиции. В «Ромео и Джульетте» такой оппозицией является контраст главной и побочной партии, (если следовать программному замыслу – темы «вражды
Объяснение:
Думаю, тут что-то подойдёт.