№ 1, «интродукция и королевский марш льва», состоит из двух разделов. первый сразу же настраивает на комический лад: струнные словно с трудом раскачиваются перед расходящимся фортепианным глиссандо по всей клавиатуре. во втором разделе собраны самые тривиальные маршевые обороты, ритмические и мелодические. гармония не меняется на протяжении многих тактов, а примитивная тема струнных в унисон неоднократно повторяется. зато в середине в стремительных октавах рояля и хроматических пассажах виолончели и контрабаса слышатся настоящие раскаты львиного рыка.
№ 2, «курицы и петухи», строится на звукоподражании, излюбленном еще французскими клавесинистами конца xvii — первой половины xviii веков. но если рамо кудахтанье своей «курицы» передал средствами клавесина, то у сен- санса перекликаются фортепиано (пианист играет одной правой рукой) и две скрипки, к которым позднее присоединяются альт и кларнет.
в № 3 предстают «куланы — животные быстрые». это технический этюд для двух солирующих фортепиано в стремительном темпе presto furioso (неистово).
№ 4, «черепахи», контрастен предыдущему. на редкость медлительные животные охарактеризованы одним из самых залихватских танцев, возникших в париже в середине xix века: в темпе величественного анданте струнный квинтет под фортепианный аккомпанемент интонирует канкан из оперетты оффенбаха «орфей в аду».
№ 5, «слон», использует сходный пародийный прием. здесь фортепиано сопровождает соло контрабаса: самый низкий инструмент оркестра, тяжеловесный и малоподвижный, играет вальс в темпе allegretto pomposo (пышно, торжественно). при этом в центре возникает вальсовая мелодия из « сильфов» —контрабас изображает духов воздуха, навевающих волшебные сны герою «осуждения фауста» берлиоза.
в № 6, «кенгуру», прыжки экзотических австралийских животных переданы стаккато словно соревнующихся друг с другом двух солирующих фортепиано.
№ 7, «аквариум», рисует безмолвный подводный мир. плавно струятся переливающиеся пассажи двух фортепиано, звучащих на левой педали; тихо повторяются отрывистые звуки стеклянной гармоники, флейты, струнных (без контрабаса) с сурдинами.
№ 8, «персонаж с длинными ушами», почти так же краток, как № 6. но теперь вместо двух фортепиано звучат две скрипки, и их скачки на огромные интервалы в свободном темпе подражают крику осла.
№ 9, «кукушка в глубине леса», вновь основан на звукоподражании, но совершенно иного склада. кукует кларнет, расположенный за кулисами, а притихший лес воплощен в красочных аккордах двух фортепиано, приглушенно звучащих на левой педали.
в № 10, «птичнике», солирует другой деревянный инструмент — флейта, словно исполняющая виртуозный концерт в сопровождении струнных. ее грациозный щебет сливается с звонкими трелями двух фортепиано.
№ 11, «пианисты», представляет еще один вид и довольно тупых животных. они усердно и громко повторяют гаммы в 4 руки, а в конце трудятся над в терциях. квинтет струнных всячески поддерживает их старания. в примечании к партитуре французские издатели поясняют, что исполнители должны имитировать неловкую игру начинающего.
известный византийский духовный деятель раннего средневековья григорий палама писал о значении фантазии: "фантастикой души воспринимает образы от чувств, отделяя их от предметов и он содержит в себе для внутреннего использования ценности даже при отсутствии самих предметов и делает их видимыми для себя (в фантастикой является границей ума и и ум, по¬стоянно вращаясь, перерабатывает образы, многообразно диалогизируя, аналогизируя, силлогизируя". музыкальный "фантастикой" также является "границей ума и чувства". отрываясь от предметного мира, входя в поле чистого умозрения или, точнее, "умочувствования", музыка, существуя в некоем воображаемом, в каком-то смысле фантастическом пространстве, в то же время есть чистая чувственно-мыслительная реальность. однако музыкальный "фантастикон" имеет и более глубокую форму, а именно музыкальное воображение — продолжение и в некотором смысле освобождение музыкального чувства и музыкального мышления от звуковой реальности.
ответ:
№ 1, «интродукция и королевский марш льва», состоит из двух разделов. первый сразу же настраивает на комический лад: струнные словно с трудом раскачиваются перед расходящимся фортепианным глиссандо по всей клавиатуре. во втором разделе собраны самые тривиальные маршевые обороты, ритмические и мелодические. гармония не меняется на протяжении многих тактов, а примитивная тема струнных в унисон неоднократно повторяется. зато в середине в стремительных октавах рояля и хроматических пассажах виолончели и контрабаса слышатся настоящие раскаты львиного рыка.
№ 2, «курицы и петухи», строится на звукоподражании, излюбленном еще французскими клавесинистами конца xvii — первой половины xviii веков. но если рамо кудахтанье своей «курицы» передал средствами клавесина, то у сен- санса перекликаются фортепиано (пианист играет одной правой рукой) и две скрипки, к которым позднее присоединяются альт и кларнет.
в № 3 предстают «куланы — животные быстрые». это технический этюд для двух солирующих фортепиано в стремительном темпе presto furioso (неистово).
№ 4, «черепахи», контрастен предыдущему. на редкость медлительные животные охарактеризованы одним из самых залихватских танцев, возникших в париже в середине xix века: в темпе величественного анданте струнный квинтет под фортепианный аккомпанемент интонирует канкан из оперетты оффенбаха «орфей в аду».
№ 5, «слон», использует сходный пародийный прием. здесь фортепиано сопровождает соло контрабаса: самый низкий инструмент оркестра, тяжеловесный и малоподвижный, играет вальс в темпе allegretto pomposo (пышно, торжественно). при этом в центре возникает вальсовая мелодия из « сильфов» —контрабас изображает духов воздуха, навевающих волшебные сны герою «осуждения фауста» берлиоза.
в № 6, «кенгуру», прыжки экзотических австралийских животных переданы стаккато словно соревнующихся друг с другом двух солирующих фортепиано.
№ 7, «аквариум», рисует безмолвный подводный мир. плавно струятся переливающиеся пассажи двух фортепиано, звучащих на левой педали; тихо повторяются отрывистые звуки стеклянной гармоники, флейты, струнных (без контрабаса) с сурдинами.
№ 8, «персонаж с длинными ушами», почти так же краток, как № 6. но теперь вместо двух фортепиано звучат две скрипки, и их скачки на огромные интервалы в свободном темпе подражают крику осла.
№ 9, «кукушка в глубине леса», вновь основан на звукоподражании, но совершенно иного склада. кукует кларнет, расположенный за кулисами, а притихший лес воплощен в красочных аккордах двух фортепиано, приглушенно звучащих на левой педали.
в № 10, «птичнике», солирует другой деревянный инструмент — флейта, словно исполняющая виртуозный концерт в сопровождении струнных. ее грациозный щебет сливается с звонкими трелями двух фортепиано.
№ 11, «пианисты», представляет еще один вид и довольно тупых животных. они усердно и громко повторяют гаммы в 4 руки, а в конце трудятся над в терциях. квинтет струнных всячески поддерживает их старания. в примечании к партитуре французские издатели поясняют, что исполнители должны имитировать неловкую игру начинающего.
известный византийский духовный деятель раннего средневековья григорий палама писал о значении фантазии: "фантастикой души воспринимает образы от чувств, отделяя их от предметов и он содержит в себе для внутреннего использования ценности даже при отсутствии самих предметов и делает их видимыми для себя (в фантастикой является границей ума и и ум, по¬стоянно вращаясь, перерабатывает образы, многообразно диалогизируя, аналогизируя, силлогизируя". музыкальный "фантастикой" также является "границей ума и чувства". отрываясь от предметного мира, входя в поле чистого умозрения или, точнее, "умочувствования", музыка, существуя в некоем воображаемом, в каком-то смысле фантастическом пространстве, в то же время есть чистая чувственно-мыслительная реальность. однако музыкальный "фантастикон" имеет и более глубокую форму, а именно музыкальное воображение — продолжение и в некотором смысле освобождение музыкального чувства и музыкального мышления от звуковой реальности.