Моё первое знакомство с оперным искусством состоялось в шестилетнем возрасте, когда отец повёл меня на оперу Хренникова «В бурю». Всё было необычно, а когда на сцене появился Ленин с протянутой вперёд рукой, я был в полнейшем восторге, несмотря на то, что вождь не проронил ни звука. Я любил товарища Ленина, опера мне понравилась.
Вторая встреча с оперой состоялась много позже, когда мне было 13. Послевоенные годы, небольшой город со статусом областного центра; поезда останавливаются не более, чем на 5 минут; единственный в городе кинотеатр, где демонстрируются фильмы довоенного производства, так и не вышедшие на экран в военные годы, а также так называемые «репарационные» кинокартины, чаще всего австрийского производства. Каждая лента шла на всех сеансах не менее двух-трёх недель, демонстрация регулярно прерывалась. По дороге куда-либо мы забегали в кино, по многу раз наслаждаясь одним и тем же фильмом. Помню, «Сердца четырёх» я смотрел не менее 15 раз. Цена билетов была чисто символической, но мы часто ухитрялись в зал без билетов, благо тёти-билетёрши смотрели на это безобразие сквозь пальцы.
И тут случилось нечто невероятное: на экране появилась опера «Свадьба Фигаро» заграничного производства, в которой красивые мужчины и женщины в фешенебельных покоях, вместо того, чтобы говорить, красиво пели на заграничном же языке с титрами на экране, а все события были чертовски интересны и забавны. Фильм шёл около месяца при переполненных залах, а сколько разговоров было вокруг него! Какая обворожительная музыка! Жизнерадостность оперы Моцарта была очень нужна людям через ад войны и понесшим невосполнимые потери, но продолжавшим верить в светлое завтра. Я не утверждаю, что смотрел этот фильм ежедневно, но, думаю, «Сердца четырёх», по крайней мере, по количеству посещений, были побиты.
С тех далёких дней я никогда не менял первую строку в списке своих оперных привязанностей. Познакомился с огромным числом опер, по многу раз слушаю их живьём и в записи, часто восторгаюсь, но никогда не изменяю своей «Свадьбе Фигаро», тем более, что и слыхом не слыхал о неудачных исполнениях этой оперы: «Свадьба Фигаро» такого не допускает.
.Первую часть открывает дважды повторенная фортиссимо тема судьбы. Главная партия сразу же активно развивается, устремляясь к вершине. Тот же мотив судьбы начинает побочную партию и постоянно напоминает о себе в басах струнной группы. Контрастная по отношению к нему мелодия побочной, певучая и нежная, завершается, однако, звонкой кульминацией: весь оркестр в грозных унисонах повторяет мотив судьбы. Возникает зримая картина упорной, бескомпромиссной борьбы, которая переполняет разработку и продолжается в репризе. Как это свойственно Бетховену, реприза не является точным повторением экспозиции. Перед появлением побочной партии возникает внезапная остановка, солирующий гобой декламирует ритмически свободную фразу. Но развитие не заканчивается и в репризе: в коде продолжается борьба, при чем исход ее неясен — первая часть не дает вывода, оставляя слушателя в напряженном ожидании продолжения.Медленная вторая часть задумывалась композитором как менуэт. В окончательном варианте первая тема напоминает песню, светлую, строгую и сдержанную, а вторая тема — поначалу вариант первой — приобретает у медных и гобоя фортиссимо в сопровождении ударов литавр героические черты. Не случайно в процессе ее варьирования затаенно и тревожно, как напоминание, звучит мотив судьбы. Любимая Бетховеном форма двойных вариаций выдержана в строго классических принци пах: обе темы излагаются все более мелкими длительностями, обрастают новыми мелодическими линиями, полифоническими имитациями, но всегда сохраняют ясный, светлый характер, становясь к концу части еще более величавыми и торжественными.Тревожное настроение возвращается в третьей части. Это совершенно необычно трактуемое скерцо — вовсе не шутка. Продолжаются столкновения, борьба, начавшаяся в сонатном аллегро первой части. Первая тема представляет собой диалог — затаенному во звучащему еле слышно в глухих басах струнной группы, отвечает задумчивая, печальная мелодия скрипок и альтов, поддержанных духовыми. После ферматы валторны, а за ними весь оркестр фортиссимо утверждают мотив судьбы: в таком грозном, неумолимом варианте он до сих пор еще не встречался. Второй раз диалогическая тема звучит неуверенно, дробясь на отдельные мотивы, не получая завершения, отчего тема судьбы, по контрасту, предстает еще более грозной. При третьем появлении диалогической темы завязывается упорная борьба: с задумчивым, певучим ответом полифонически соединяется мотив судьбы, слышатся трепетные, молящие интонации, и кульминация утверждает победу судьбы. Картина резко меняется в трио — энергичном фугато с подвижной мажорной темой моторного, гаммообразного характера. Совершенно необычна реприза скерцо. Впервые Бетховен отказывается от полного повторения первого раздела, как это всегда было в классической симфонии, насыщая сжатую репризу интенсивным развитием. Оно происходит словно вдали: единственное указание силы звучности — варианты пиано. Обе темы значительно изменены. Первая звучит еще более затаенно (струнные пиццикато), тема судьбы, утрачивая грозный характер, возникает в перекличках кларнета (затем гобоя) и пиццикато скрипок, прерывается паузами, и даже тембр валторны не придает ей прежней силы. В последний раз ее отголоски слышны в перекличках фаготов и скрипок; наконец, остается только монотонный ритм у литавры пианиссимо. И тут наступает удивительный переход к финалу. Словно брезжит робкий луч надежды, начинаются неуверенные поиски выхода, переданные тональной неустойчивостью, модулирующими оборотами..Ослепительным светом заливает все вокруг начинающийся без перерыва финал. Торжество победы воплощено в аккордах героического марша, усиливая блеск и мощь которого композитор впервые вводит в симфонический оркестр тромбоны, контрафагот и флейту-пикколо. Живо и непосредственно отражена здесь музыка эпохи Французской революции — марши, шествия, массовые празднества победившего народа. Рассказывают, что наполеоновские гренадеры, посетившие концерт в Вене, при первых звуках финала вскочили с мест и отдали честь. Массовость подчеркнута тем, преимущественно у полного оркестра, — броских, энергичных, не детализированных. Их объединяет ликующий характер, который не нарушается и в разработке, пока в нее не вторгается мотив судьбы. Он звучит как напоминание о борьбе и, может быть, как предвестие будущего: предстоят еще и схватки и жертвы. Но теперь в теме судьбы нет прежней грозной силы. Ликующая реприза утверждает победу народа. Продлевая сцены массового торжества, Бетховен завершает сонатное аллегро финала большой кодой.
Объяснение:
Моё первое знакомство с оперным искусством состоялось в шестилетнем возрасте, когда отец повёл меня на оперу Хренникова «В бурю». Всё было необычно, а когда на сцене появился Ленин с протянутой вперёд рукой, я был в полнейшем восторге, несмотря на то, что вождь не проронил ни звука. Я любил товарища Ленина, опера мне понравилась.
Вторая встреча с оперой состоялась много позже, когда мне было 13. Послевоенные годы, небольшой город со статусом областного центра; поезда останавливаются не более, чем на 5 минут; единственный в городе кинотеатр, где демонстрируются фильмы довоенного производства, так и не вышедшие на экран в военные годы, а также так называемые «репарационные» кинокартины, чаще всего австрийского производства. Каждая лента шла на всех сеансах не менее двух-трёх недель, демонстрация регулярно прерывалась. По дороге куда-либо мы забегали в кино, по многу раз наслаждаясь одним и тем же фильмом. Помню, «Сердца четырёх» я смотрел не менее 15 раз. Цена билетов была чисто символической, но мы часто ухитрялись в зал без билетов, благо тёти-билетёрши смотрели на это безобразие сквозь пальцы.
И тут случилось нечто невероятное: на экране появилась опера «Свадьба Фигаро» заграничного производства, в которой красивые мужчины и женщины в фешенебельных покоях, вместо того, чтобы говорить, красиво пели на заграничном же языке с титрами на экране, а все события были чертовски интересны и забавны. Фильм шёл около месяца при переполненных залах, а сколько разговоров было вокруг него! Какая обворожительная музыка! Жизнерадостность оперы Моцарта была очень нужна людям через ад войны и понесшим невосполнимые потери, но продолжавшим верить в светлое завтра. Я не утверждаю, что смотрел этот фильм ежедневно, но, думаю, «Сердца четырёх», по крайней мере, по количеству посещений, были побиты.
С тех далёких дней я никогда не менял первую строку в списке своих оперных привязанностей. Познакомился с огромным числом опер, по многу раз слушаю их живьём и в записи, часто восторгаюсь, но никогда не изменяю своей «Свадьбе Фигаро», тем более, что и слыхом не слыхал о неудачных исполнениях этой оперы: «Свадьба Фигаро» такого не допускает.
Объяснение:
Состав оркестра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, контрафагот, 2 валторны, 2 трубы, 3 тромбона, литавры, струнные.
История создания
Людвиг ван Бетховен / Ludwig van Beethoven
.Первую часть открывает дважды повторенная фортиссимо тема судьбы. Главная партия сразу же активно развивается, устремляясь к вершине. Тот же мотив судьбы начинает побочную партию и постоянно напоминает о себе в басах струнной группы. Контрастная по отношению к нему мелодия побочной, певучая и нежная, завершается, однако, звонкой кульминацией: весь оркестр в грозных унисонах повторяет мотив судьбы. Возникает зримая картина упорной, бескомпромиссной борьбы, которая переполняет разработку и продолжается в репризе. Как это свойственно Бетховену, реприза не является точным повторением экспозиции. Перед появлением побочной партии возникает внезапная остановка, солирующий гобой декламирует ритмически свободную фразу. Но развитие не заканчивается и в репризе: в коде продолжается борьба, при чем исход ее неясен — первая часть не дает вывода, оставляя слушателя в напряженном ожидании продолжения.Медленная вторая часть задумывалась композитором как менуэт. В окончательном варианте первая тема напоминает песню, светлую, строгую и сдержанную, а вторая тема — поначалу вариант первой — приобретает у медных и гобоя фортиссимо в сопровождении ударов литавр героические черты. Не случайно в процессе ее варьирования затаенно и тревожно, как напоминание, звучит мотив судьбы. Любимая Бетховеном форма двойных вариаций выдержана в строго классических принци пах: обе темы излагаются все более мелкими длительностями, обрастают новыми мелодическими линиями, полифоническими имитациями, но всегда сохраняют ясный, светлый характер, становясь к концу части еще более величавыми и торжественными.Тревожное настроение возвращается в третьей части. Это совершенно необычно трактуемое скерцо — вовсе не шутка. Продолжаются столкновения, борьба, начавшаяся в сонатном аллегро первой части. Первая тема представляет собой диалог — затаенному во звучащему еле слышно в глухих басах струнной группы, отвечает задумчивая, печальная мелодия скрипок и альтов, поддержанных духовыми. После ферматы валторны, а за ними весь оркестр фортиссимо утверждают мотив судьбы: в таком грозном, неумолимом варианте он до сих пор еще не встречался. Второй раз диалогическая тема звучит неуверенно, дробясь на отдельные мотивы, не получая завершения, отчего тема судьбы, по контрасту, предстает еще более грозной. При третьем появлении диалогической темы завязывается упорная борьба: с задумчивым, певучим ответом полифонически соединяется мотив судьбы, слышатся трепетные, молящие интонации, и кульминация утверждает победу судьбы. Картина резко меняется в трио — энергичном фугато с подвижной мажорной темой моторного, гаммообразного характера. Совершенно необычна реприза скерцо. Впервые Бетховен отказывается от полного повторения первого раздела, как это всегда было в классической симфонии, насыщая сжатую репризу интенсивным развитием. Оно происходит словно вдали: единственное указание силы звучности — варианты пиано. Обе темы значительно изменены. Первая звучит еще более затаенно (струнные пиццикато), тема судьбы, утрачивая грозный характер, возникает в перекличках кларнета (затем гобоя) и пиццикато скрипок, прерывается паузами, и даже тембр валторны не придает ей прежней силы. В последний раз ее отголоски слышны в перекличках фаготов и скрипок; наконец, остается только монотонный ритм у литавры пианиссимо. И тут наступает удивительный переход к финалу. Словно брезжит робкий луч надежды, начинаются неуверенные поиски выхода, переданные тональной неустойчивостью, модулирующими оборотами..Ослепительным светом заливает все вокруг начинающийся без перерыва финал. Торжество победы воплощено в аккордах героического марша, усиливая блеск и мощь которого композитор впервые вводит в симфонический оркестр тромбоны, контрафагот и флейту-пикколо. Живо и непосредственно отражена здесь музыка эпохи Французской революции — марши, шествия, массовые празднества победившего народа. Рассказывают, что наполеоновские гренадеры, посетившие концерт в Вене, при первых звуках финала вскочили с мест и отдали честь. Массовость подчеркнута тем, преимущественно у полного оркестра, — броских, энергичных, не детализированных. Их объединяет ликующий характер, который не нарушается и в разработке, пока в нее не вторгается мотив судьбы. Он звучит как напоминание о борьбе и, может быть, как предвестие будущего: предстоят еще и схватки и жертвы. Но теперь в теме судьбы нет прежней грозной силы. Ликующая реприза утверждает победу народа. Продлевая сцены массового торжества, Бетховен завершает сонатное аллегро финала большой кодой.