Романс «Венецианская ночь» можно смело отнести к числу самых поэтичных и светлых романсов М. Глинки. Стиль Глинки – зрелого художника – здесь уже вполне сформировался. Это истинная баркарола, созданная под впечатлением итальянских народных песен. Этот романс образно передает впечатление русского художника от южной природы, ласкового моря и «сладостных напевов» Италии. Ритм баркаролы здесь служит основным средством для создания музыкального пейзажа.10 Мерное ритмическое покачивание, «всплески волн» в аккомпанементе и легкая, словно воздушная мелодическая линия выразительно оттеняют поэтическое ощущение природы. Музыка романса полна светлого безмятежного чувства; она пленяет классической ясностью и целомудренностью. Для романса М. Глинка взял первые три строфы стихотворения И. Козлова. Они действительно создают чарующий пейзаж. Это очень близко по настроение к итальянским пейзажам Сильвестра Щедрина (1791–1830). Но стихотворение И. Козлова – это не только пейзаж. «Венецианская ночь» напечатана в альманахе А. Бестужева и Рылеева «Полярная звезда» на 1825 год и явно посвящена памяти Байрона11 и оплакивающей его гибель графине Терезе Гвиччьоли.12 Начиная с четвертой строфы, ситуация, на которой построена эта «фантазия» (как определил сам Козлов свое стихотворение), проясняется вполне отчетливо.13
Ритм баркаролы здесь служит основным средством для создания музыкального пейзажа.10 Мерное ритмическое покачивание, «всплески волн» в аккомпанементе и легкая, словно воздушная мелодическая линия выразительно оттеняют поэтическое ощущение природы. Музыка романса полна светлого безмятежного чувства; она пленяет классической ясностью и целомудренностью.
Для романса М. Глинка взял первые три строфы стихотворения И. Козлова. Они действительно создают чарующий пейзаж. Это очень близко по настроение к итальянским пейзажам Сильвестра Щедрина (1791–1830).
Но стихотворение И. Козлова – это не только пейзаж. «Венецианская ночь» напечатана в альманахе А. Бестужева и Рылеева «Полярная звезда» на 1825 год и явно посвящена памяти Байрона11 и оплакивающей его гибель графине Терезе Гвиччьоли.12 Начиная с четвертой строфы, ситуация, на которой построена эта «фантазия» (как определил сам Козлов свое стихотворение), проясняется вполне отчетливо.13
Подробнее - на -