Александр Порфирьевич Бородин родился в Санкт-Петербурге 31 октября (12 ноября) 1833 от внебрачной связи 62-летнего грузинского князя из Имеретии Луки Степановича Гедианова (Гедеванишвили)[3] (1772—1840) и 25-летней Авдотьи Константиновны Антоновой (1808—1876) и при рождении был записан сыном крепостного слуги князя — Порфирия Ионовича Бородина и его жены Татьяны Григорьевны. До 8 лет мальчик являлся крепостным своего отца, который перед смертью в 1840 году дал сыну вольную и купил четырёхэтажный дом для него и Авдотьи Константиновны, выданной замуж за военного врача Клейнеке. В первой половине XIX века внебрачные связи не афишировались, поэтому имена родителей скрывались, и незаконнорождённого мальчика представляли как племянника Авдотьи Константиновны[4][5].Когда думаешь о судьбе А. П. Бородина, все время удивляешься удачной судьбе незаконнорожденных детей
На переднем плане мы видим женщину в русской национальной одежде XVII века, полулежащую на санях-розвальнях. Её поза и палец, указующий в небо, олицетворяет непреклонность перед нависшей угрозой, она пытается приподняться, побороть гнёт преследователей её мыслей. Она взывает к Богу, чтобы тот ей в борьбе за справедливость. Её напряжённое лицо показывает всю тяжесть её положения. Это Феодосия Морозова. Другие детали картины: зима, снег, холод – ещё сильнее усугубляют состояние героини. В толпе, окружающей сани, мы видим людей разных сословий и положений в обществе. Одни ей сочувствуют, другие – насмехаются.
