В этом показательным является признание композитора Р.Леденёва, которого к авангардистам причислить абсолютно невозможно: «В 60-е годы началось освоение новой техники письма, той, что родилась не здесь, – имею в виду, например, додекафонию: всё-таки додекафонию мы «подсмотрели» на Западе. Был бум, что само по себе неплохо. Плохо только одно: сочинение по западному образцу приняло невероятно массовый характер… потоком шли произведения в одной-единственной технике. Собственно техника, её проблемы заслонили очень многое в основе нашего искусства – его содержательность и даже яркость самого же языка… Я, как и все, увлекался новациями. Меня особенно интересовали Веберн и Берг (творчество Шёнберга не было близким)… Пока мне было интересно, я изучал, использовал новации и как композитор некоторое время занимался этим вполне серьёзно. Но в конце концов я почувствовал, что лично меня такое творчество совершенно не устраивает. И без всякого усилия над собой я стал делать то, что в действительности мне было близко» (Леденёв Р. Искусство не может не касаться больших тем // «Музыкальная академия», 1997, №2. –С. 20.).Такие демократичные жанры как кинематограф и песня стали уходить от стереотипов «большого стиля». К примеру, в кино молодой герой уже выступает не олицетворением социального типажа, а как личность, человек. Эти образы ярко отображены в фильмах «Я шагаю по Москве», « о солдате», «Весна на Заречной улице», «Высота» и других.
История колокола насчитывает более 4000 лет. Самые ранние (XXIII—XVII век до н. э.) из найденных колоколов имели небольшие размеры и были изготовлены в Китае. В Китае также впервые создали музыкальный инструмент из нескольких десятков колоколов. В Европе аналогичный музыкальный инструмент (карильон) появился почти на 2000 лет позднее.
Самым ранним из известных колоколов Старого Света на данный момент является ассирийский колокольчик, хранящийся в Британском музее и датируемый IX веком до н. э.
В Европе ранние христиане считали колокола типично языческими предметами. Показательна в этом плане легенда, связанная с одним из старейших колоколов Германии, носящим имя «Saufang» («Свиная добыча»). Согласно этой легенде, свиньи раскопали этот колокол в грязи. Когда его отчистили и повесили на колокольню, он проявил свою «языческую сущность» и не звонил до тех пор, пока не был освящён епископом. Впрочем, «неблагочестивые» имена колоколов не обязательно свидетельствуют об их отрицательной духовной сущности: зачастую речь идет исключительно о музыкальных погрешностях (так, на знаменитой ростовской звоннице имеются колокола «Козёл» и «Баран», названые так за резкий, «блеющий» звук, и, наоборот, на звоннице Ивана Великого один из колоколов назван «Лебедем» за высокий, чистый звук). В средневековой христианской Европе церковный колокол был голосом церкви. На колоколах нередко помещали цитаты из Священного Писания, а также символическую триаду — «Vivos voco. Mortuos plango. Fulgura frango» («Живых зову. Мертвых оплакиваю. Зарницу укрощаю»). Уподобление колокола человеку выражается в названиях частей колокола (язык, тулово, губа, уши). В Италии до сих пор сохраняется обычай «крестин колокола» (соответствует православному освящению колокола).
Вера в то, что при удара в колокол, колокольчик, барабан можно избавиться от нечистой силы, присуща большинству религий древности, от которых колокольный звон и «пришёл» на Русь. Звон колокольчиков, как правило — коровьих, а иногда и обычных сковород, котлов или другой кухонной утвари по древним поверьям, бытующим в разных регионах планеты, защищал не только от нечисти, но и от непогоды, хищного зверья, грызунов, змей и прочих гадов, изгонял болезни[3][4]. На сегодняшний день это сохранилось у шаманов, синтоистов, буддистов, служения которых невозможно себе представить без бубнов, колокольчиков и колоколов. Таким образом, использование колокольного звона в ритуальных и магических целях уходит корнями в далекое и характерно для многих первобытных культов[5].
В этом показательным является признание композитора Р.Леденёва, которого к авангардистам причислить абсолютно невозможно: «В 60-е годы началось освоение новой техники письма, той, что родилась не здесь, – имею в виду, например, додекафонию: всё-таки додекафонию мы «подсмотрели» на Западе. Был бум, что само по себе неплохо. Плохо только одно: сочинение по западному образцу приняло невероятно массовый характер… потоком шли произведения в одной-единственной технике. Собственно техника, её проблемы заслонили очень многое в основе нашего искусства – его содержательность и даже яркость самого же языка… Я, как и все, увлекался новациями. Меня особенно интересовали Веберн и Берг (творчество Шёнберга не было близким)… Пока мне было интересно, я изучал, использовал новации и как композитор некоторое время занимался этим вполне серьёзно. Но в конце концов я почувствовал, что лично меня такое творчество совершенно не устраивает. И без всякого усилия над собой я стал делать то, что в действительности мне было близко» (Леденёв Р. Искусство не может не касаться больших тем // «Музыкальная академия», 1997, №2. –С. 20.).Такие демократичные жанры как кинематограф и песня стали уходить от стереотипов «большого стиля». К примеру, в кино молодой герой уже выступает не олицетворением социального типажа, а как личность, человек. Эти образы ярко отображены в фильмах «Я шагаю по Москве», « о солдате», «Весна на Заречной улице», «Высота» и других.
История колокола насчитывает более 4000 лет. Самые ранние (XXIII—XVII век до н. э.) из найденных колоколов имели небольшие размеры и были изготовлены в Китае. В Китае также впервые создали музыкальный инструмент из нескольких десятков колоколов. В Европе аналогичный музыкальный инструмент (карильон) появился почти на 2000 лет позднее.
Самым ранним из известных колоколов Старого Света на данный момент является ассирийский колокольчик, хранящийся в Британском музее и датируемый IX веком до н. э.
В Европе ранние христиане считали колокола типично языческими предметами. Показательна в этом плане легенда, связанная с одним из старейших колоколов Германии, носящим имя «Saufang» («Свиная добыча»). Согласно этой легенде, свиньи раскопали этот колокол в грязи. Когда его отчистили и повесили на колокольню, он проявил свою «языческую сущность» и не звонил до тех пор, пока не был освящён епископом. Впрочем, «неблагочестивые» имена колоколов не обязательно свидетельствуют об их отрицательной духовной сущности: зачастую речь идет исключительно о музыкальных погрешностях (так, на знаменитой ростовской звоннице имеются колокола «Козёл» и «Баран», названые так за резкий, «блеющий» звук, и, наоборот, на звоннице Ивана Великого один из колоколов назван «Лебедем» за высокий, чистый звук). В средневековой христианской Европе церковный колокол был голосом церкви. На колоколах нередко помещали цитаты из Священного Писания, а также символическую триаду — «Vivos voco. Mortuos plango. Fulgura frango» («Живых зову. Мертвых оплакиваю. Зарницу укрощаю»). Уподобление колокола человеку выражается в названиях частей колокола (язык, тулово, губа, уши). В Италии до сих пор сохраняется обычай «крестин колокола» (соответствует православному освящению колокола).
Вера в то, что при удара в колокол, колокольчик, барабан можно избавиться от нечистой силы, присуща большинству религий древности, от которых колокольный звон и «пришёл» на Русь. Звон колокольчиков, как правило — коровьих, а иногда и обычных сковород, котлов или другой кухонной утвари по древним поверьям, бытующим в разных регионах планеты, защищал не только от нечисти, но и от непогоды, хищного зверья, грызунов, змей и прочих гадов, изгонял болезни[3][4]. На сегодняшний день это сохранилось у шаманов, синтоистов, буддистов, служения которых невозможно себе представить без бубнов, колокольчиков и колоколов. Таким образом, использование колокольного звона в ритуальных и магических целях уходит корнями в далекое и характерно для многих первобытных культов[5].