Перед возгоранием в здании могло находится 10 человек. Все первоначальные гипотезы Нi, состоящие в том ,что в здании было i человек (i=0,1,2,3,4,5,6,7,8,9,10) равновероятны . В первые минуты после пожара был один человек. Переоценить вероятность гипотезы Нi, где i=5.
Причинами техногенных аварий и катастроф, одни из основных являются:
- ослабление механизмов государственного регулирования безопасностью в производственной сфере, снижение трудовой и технологический дисциплины на всех уровнях производства и его противо-аварийной устойчивости, которые произошли в результате затянувшейся структурной перестройки экономики России.
- высокий износ основных производственных фондов, особенно на предприятиях химического комплекса, нефтегазовой, металлургической и горно-перерабатывающей промышленности.
-повышение технологической опасности и сложности производства.
- продолжающийся рост объемов транспортировки, хранения и использования опасных (вредных) веществ, материалов и изделий, а также накопление отходов производства, представляющих угрозу населению и окружающей среде.
- недостаточное количество современных систем управления опасными процессами,
- несовершенство законодательной и нормативной правовой базы,
- снижение требовательности и эффективности работы органов гос. надзора и инспекций
А как человек на это влияет, уже не сложно догадаться. В этих предложениях мысль проскальзывает
В 1846 году Николай Некрасов и Иван Панаев решили начать издавать журнал «Современник»
Несомненный успех, выпавший на долю Тургенева на первых же порах его литературной деятельности, не удовлетворял его: он носил в душе сознание возможности более значительных замыслов — а так как то, что пока выливалось на бумагу, не соответствовало их широте, то он «возымел твёрдое намерение вовсе оставить литературу» . Когда, в конце 1846 года Некрасов и Панаев задумали издавать «Современник» , Тургенев отыскал у себя, однако, «пустячок» , которому и сам автор, и Панаев настолько мало придавали значения, что он был помещен даже не в отделе беллетристики, а в «Смеси» первой книжки «Современника» 1847 года среди заметок на агрономические, хозяйственные и прочие темы.
Чтобы сделать публику ещё снисходительнее, Панаев к и без того скромному названию очерка «Хорь и Калиныч» прибавил подзаголовок: «Из записок охотника» . Публика оказалась более чуткой, чем опытный литератор. К 1847 году демократическое или, как оно тогда называлось, «филантропическое» настроение начинало достигать в лучших литературных кружках высшего своего напряжения. Подготовленная пламенною проповедью Белинского, литературная молодежь проникается новыми духовными течениями; в один, два года целая плеяда будущих знаменитых и просто хороших писателей — Некрасов, Достоевский, Гончаров, Тургенев, Григорович, Дружинин, Плещеев выступают с рядом произведений, производящих коренной переворот в литературе и сразу сообщающих ей то настроение, которое потом получило своё общегосударственное выражение в эпохе великих реформ.
Среди этой литературной молодежи Тургенев занял первое место, потому что направил всю силу своего высокого таланта на самое больное место дореформенной общественности — на крепостное право. Поощренный крупным успехом «Хоря и Калинича» , он написал ряд очерков, которые в 1852 году были изданы под общим названием «Записки охотника» . Книга имела большое историческое значение. Есть прямые свидетельства о сильном впечатлении, которое она произвела на наследника престола, будущего освободителя крестьян. Обаянию её поддались и некоторые чуткие сферы правящих классов. «Запискам охотника» принадлежит такая же роль в истории освобождения крестьян, как в истории освобождения негров — «Хижине дяди Тома» Бичер-Стоу, но с той разницей, что книга Тургенева несравненно выше в художественном отношении.
Объясняя в своих воспоминаниях, почему он в самом начале 1847 года уехал за границу, где написано большинство очерков «Записок Охотника» , Тургенев говорит: «Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел; мне необходимо нужно было удалиться от моего врага за тем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определённый образ, носил известное имя: враг этот был крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил всё, против чего я решился бороться до конца — с чем я поклялся никогда не примиряться… Это была моя Аннибаловская клятва» .