Лояльность русским властям была присуща всему роду Насыри. Один из предков Каюма, Габдераззак бабай, еще при царе Федоре Иоанновиче (1557-1598) служил старостой, собирал налоги с местного населения. Своих двоих сыновей он отправил на войну с Лжедмитрием, с которой они не вернулись. Еще один предок Насыри, Альмухаммет бабай, также был настроен прорусски. Он зорко следил за всеми "подозрительными элементами" в подконтрольном ему регионе и, не раздумывая, сообщал о них куда следует, заслужив славу соглядатая. Отец нашего героя, Габденасыйр мулла, по личному добровольному желанию выучил русский язык, хотя от деревенского муллы в начале XIX века такого никто не требовал, и выглядело это по меньшей мере странно. В соответствующем духе он воспитал и своего сына. Отправив Каюма за знаниями в казанское медресе, он благосклонно отнесся к его тайным (в те годы это не поощрялось) занятиям русским языком. Все это, может быть, и расширило кругозор юноши, но вместе с тем закрыло ему дорогу в татарское общество, которое не терпело нарушающих традиции белых ворон. Этим самым Каюм Насыри обрек себя на одиночество. Одиночество длиною в жизнь.
Лояльность русским властям была присуща всему роду Насыри. Один из предков Каюма, Габдераззак бабай, еще при царе Федоре Иоанновиче (1557-1598) служил старостой, собирал налоги с местного населения. Своих двоих сыновей он отправил на войну с Лжедмитрием, с которой они не вернулись. Еще один предок Насыри, Альмухаммет бабай, также был настроен прорусски. Он зорко следил за всеми "подозрительными элементами" в подконтрольном ему регионе и, не раздумывая, сообщал о них куда следует, заслужив славу соглядатая. Отец нашего героя, Габденасыйр мулла, по личному добровольному желанию выучил русский язык, хотя от деревенского муллы в начале XIX века такого никто не требовал, и выглядело это по меньшей мере странно. В соответствующем духе он воспитал и своего сына. Отправив Каюма за знаниями в казанское медресе, он благосклонно отнесся к его тайным (в те годы это не поощрялось) занятиям русским языком. Все это, может быть, и расширило кругозор юноши, но вместе с тем закрыло ему дорогу в татарское общество, которое не терпело нарушающих традиции белых ворон. Этим самым Каюм Насыри обрек себя на одиночество. Одиночество длиною в жизнь.