А судьи кто? Блажен, кто верует, тепло ему на свете! Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым Отечества нам сладок и приятен! Служить бы рад, прислуживаться тошно. Свежо предание, а верится с трудом. Хлопочут набирать учителей полки, числом поболее, ценою подешевле? Кто служит делу, а не лицам... О! если б кто в людей проник: что хуже в них? душа или язык? Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли, а тем, кто выше, лесть, как кружево, плели. Поверили глупцы, другим передают, старухи вмиг тревогу бьют - и вот общественное мненье! Дома новы, но предрассудки стары, порадуйтесь, не истребят ни годы их, ни моды, ни пожары. Чины людьми даются, а люди могут обмануться. А чем не муж? Ума в нем только мало; но чтоб иметь детей, кому ума недоставало?
В Петруше Гриневе как бы соединились доброе, любящее сердце его матери с большой внутренней честностью, прямотой, смелостью - качества, которые мы уже видели в его отце и которые последний еще более укрепил в нем своим твердым прощальным напутствием: «Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду». Присущая Петруше доброта проявилась и в щедром подарке вожатому заячьего тулупа - случай, который неожиданно сыгран такую решающую роль во всей его дальнейшей судьбе,-и в острой жалости к несчастному, зверски изуродованному царским «правосудием» башкирцу. Его доброта проявилась и во многом другом; например, в том, как он бросился на выручку захваченному в плен Савельичу. Глубина натуры Петруши Гринева сказалась в том большом и чистом чувстве, которое возникло в нем на всю жизнь к Маше Мироновой,- чувстве, ради которого он готов был пойти на любую опасность, на любую жертву.
Блажен, кто верует, тепло ему на свете!
Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым Отечества нам сладок и приятен!
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Свежо предание, а верится с трудом.
Хлопочут набирать учителей полки, числом поболее, ценою подешевле?
Кто служит делу, а не лицам...
О! если б кто в людей проник: что хуже в них? душа или язык?
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли, а тем, кто выше, лесть, как кружево, плели.
Поверили глупцы, другим передают, старухи вмиг тревогу бьют - и вот общественное мненье!
Дома новы, но предрассудки стары, порадуйтесь, не истребят ни годы их, ни моды, ни пожары.
Чины людьми даются, а люди могут обмануться.
А чем не муж? Ума в нем только мало; но чтоб иметь детей, кому ума недоставало?