/Измученное волнениями/ сердце так и просится спрятаться в этот /забытый всеми/ уголок.
Потом он потянет /опрокинутую вверх дном/ телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой /праздно лежащую под навесом/ соху.
Как все тихо, все сонно в трех-четырех деревеньках, /составляющих этот уголок/ !
В редкой избе отзовется болезненным стоном или глухим кашлем старуха, /доживающая свой век на печи/.
Из трех или четырех /разбросанных там/ деревень была одна Сосновка, другая Вавиловка, в одной версте друг от друга.
Верстах в пяти от Сосновки лежало сельцо Верхлёво, /тоже принадлежавшее некогда фамилии Обломовых/ и /давно перешедшее в другие руки/.
Деепричастные обороты (выделены и подчёркнуты):
Скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, /прикрыв глаза рукой/ , долго любуется солнцем, /с удовольствием пожимая плечами/.
В ноябре начинается снег и мороз, который к крещенью усиливается до того, что крестьянин, /выйдя на минуту из избы/ , воротится непременно с инеем на бороде.
Как одна изба попала на обрыв оврага, так и висит там с незапамятных времен, /стоя одной половиной на воздухе/ и /подпираясь тремя жердями/.
/Войдя в изб/, напрасно станешь кликать громко: мертвое молчание будет ответом.
В канаве лежал мужик, /опершись головой в пригорок/.
Там, /став на колени/ и /обняв его одной рукой/, подсказывала она ему слова молитвы.
Оно наводит только грусть на человека: глядя на него, хочется плакать.
Река бежит весело, шаля и играя; она то разольется в широкий пруд, то стремится быстрой нитью, или присмиреет, будто задумавшись, и чуть-чуть ползет по камешкам, выпуская из себя по сторонам резвые ручьи, под журчанье которых сладко дремлется.
По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами...
«Дождичек вымочит, солнышко высушит!» — говорит он, подставляя с наслаждением под теплый ливень лицо, плечи и спину.
Мальчишки первые заметили его и с ужасом прибежали в деревню с вестью о каком-то страшном змее или оборотне, который лежит в канаве, прибавив, что он погнался за ними и чуть не съел Кузьку.
В канаве лежал мужик, опершись головой в пригорок; около него валялись мешок и палка, на которой навешаны были две пары лаптей.
И все ушли назад, в деревню, рассказав старикам, что там лежит нездешний, ничего не бает, и бог его ведает, что он там.
Причастные обороты:
Сердце смущается робостью перед необозримой пеленой вод, и не на чем отдохнуть взгляду, измученному однообразием бесконечной картины.
Там надо искать свежего сухого воздуха, напоенного — не лимоном и не лавром, а просто запахом полыни, сосны и черемухи...
Как все тихо, все сонно в трех-четырех деревеньках, составляющих этот уголок!
Из преступлений одно, именно: кража гороху, моркови и репы по огородам, — было в большом ходу, да однажды вдруг исчезли два поросенка и курица — происшествие, возмутившее весь околоток и приписанное единогласно проходившему накануне обозу с деревянной посудой на ярмарку.
Верстах в пяти от Сосновки лежало сельцо Верхлёво, тоже принадлежавшее некогда фамилии Обломовых и давно перешедшее в другие руки...
Причастные обороты (выделены и подчёркнуты):
/Измученное волнениями/ сердце так и просится спрятаться в этот /забытый всеми/ уголок.
Потом он потянет /опрокинутую вверх дном/ телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой /праздно лежащую под навесом/ соху.
Как все тихо, все сонно в трех-четырех деревеньках, /составляющих этот уголок/ !
В редкой избе отзовется болезненным стоном или глухим кашлем старуха, /доживающая свой век на печи/.
Из трех или четырех /разбросанных там/ деревень была одна Сосновка, другая Вавиловка, в одной версте друг от друга.
Верстах в пяти от Сосновки лежало сельцо Верхлёво, /тоже принадлежавшее некогда фамилии Обломовых/ и /давно перешедшее в другие руки/.
Деепричастные обороты (выделены и подчёркнуты):
Скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, /прикрыв глаза рукой/ , долго любуется солнцем, /с удовольствием пожимая плечами/.
В ноябре начинается снег и мороз, который к крещенью усиливается до того, что крестьянин, /выйдя на минуту из избы/ , воротится непременно с инеем на бороде.
Как одна изба попала на обрыв оврага, так и висит там с незапамятных времен, /стоя одной половиной на воздухе/ и /подпираясь тремя жердями/.
/Войдя в изб/, напрасно станешь кликать громко: мертвое молчание будет ответом.
В канаве лежал мужик, /опершись головой в пригорок/.
Там, /став на колени/ и /обняв его одной рукой/, подсказывала она ему слова молитвы.
Деепричастные обороты:
Оно наводит только грусть на человека: глядя на него, хочется плакать.
Река бежит весело, шаля и играя; она то разольется в широкий пруд, то стремится быстрой нитью, или присмиреет, будто задумавшись, и чуть-чуть ползет по камешкам, выпуская из себя по сторонам резвые ручьи, под журчанье которых сладко дремлется.
По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами...
«Дождичек вымочит, солнышко высушит!» — говорит он, подставляя с наслаждением под теплый ливень лицо, плечи и спину.
Мальчишки первые заметили его и с ужасом прибежали в деревню с вестью о каком-то страшном змее или оборотне, который лежит в канаве, прибавив, что он погнался за ними и чуть не съел Кузьку.
В канаве лежал мужик, опершись головой в пригорок; около него валялись мешок и палка, на которой навешаны были две пары лаптей.
И все ушли назад, в деревню, рассказав старикам, что там лежит нездешний, ничего не бает, и бог его ведает, что он там.
Причастные обороты:
Сердце смущается робостью перед необозримой пеленой вод, и не на чем отдохнуть взгляду, измученному однообразием бесконечной картины.
Там надо искать свежего сухого воздуха, напоенного — не лимоном и не лавром, а просто запахом полыни, сосны и черемухи...
Как все тихо, все сонно в трех-четырех деревеньках, составляющих этот уголок!
Из преступлений одно, именно: кража гороху, моркови и репы по огородам, — было в большом ходу, да однажды вдруг исчезли два поросенка и курица — происшествие, возмутившее весь околоток и приписанное единогласно проходившему накануне обозу с деревянной посудой на ярмарку.
Верстах в пяти от Сосновки лежало сельцо Верхлёво, тоже принадлежавшее некогда фамилии Обломовых и давно перешедшее в другие руки...