Всем привет написать сочинение миниатюру на тему "о чём заставляет задуматся рассккзз в.п астафьева на закате дня"
На закате дня, в тихое солнечное предвечерье, сидел я на деревянном пристани, парохода дожидался, обняв чехол с удочками, будто самую желанную женщину. На одной со мною скамье вольно расположились три девицы, бравшие впереди меня билеты. Одеты и накрашены они были с той щедростью, которая с первого взгляда выдает заскорузлую провинцию, тужащуюся утереть нос столице, и не одной, а всем сразу: уж если штаны, так не штаны, а «шкеры», на полметра ширше, чем у «ихих»; ежели краски на лицо, так без нормы. По норме-то и родители нажились…
Девицы не щебетали, не жеманились, не хихикали. Они вели себя с той вальяжной томностью, которую где-то увидели, подхватили, усвоили, а усваивая, удвоили и утроили. Они неторопливо и даже как бы нехотя потребляли мороженое, заголяя наманикюренными вишневыми ноготками хрустящую оболочку, и лениво перебрасывались фразами на предмет, кто во что и как одет. Особенным, каким-то закоренело-неприязненным их вниманием пользовались девушки, и потому, как часто раздавалось: «Фи-фи-и! Пугало! Вырядилась!..» — выходило, что все хуже их одеты и вообще неполноценны.
По деревянному перрону медленно двигалась с метлой усталая пожилая женщина в синем запыленном халате, в рабочих ботинках и белом, по-старинному глухо повязанном платке. Она вытряхивала в ящик, приставленный к тележке, мусор из железных урн, сметала с перрона бумажки и окурки в совок, и когда подошла к скамьям, пассажиры неохотно, кто и с ворчанием, задирали ноги, потому что всем ожидающим скамей не хватало, и если покинешь место, его могут занять.
Молча выметая мусор из-под ног, женщина нашу скамью, заканчивала уже работу, когда на пристани объявился всем улыбающийся опрятный мальчик в старенькой ермолке и начал ей Он подбирал бумажки, бросал их в ящик, и женщина что-то ему тихо говорила: хвалила, видать. Мальчик, судя по всему, когда-то душевно переболевший, чистосердечно радовался похвале матери ли, родственницы ли, а может, и совсем незнакомой женщины, старался изо всех сил, ладонями сгреб мусор, понес его, словно пойманную пташку. Женщина распрямилась, вытряхнула из рук мальчика сор и, что-то ему тихо выговаривая, терла ладони полой халата, и он преданно смотрел ей в рот, ловил затуманенный усталостью взгляд и все улыбался.
Одна девица домучила мороженое, скомкала обертку, небрежно швырнула ее под ноги и, широко зевая, лениво потянулась, забросив руки за спинку скамьи. Две другие девицы также шлепнули намокшую бумагу о доски и тоже скуксились, как бы решая утомленно, куда себя девать или чего еще выкушать?
Подошел мальчик, подобрал бумажки и укоризненно сказал:
— Тетенька подметает, а вы сорите. Как нехорошо!
— Ой, дурак! Дурак! — тыча в него пальцами, оживились девицы.
Лицо мальчика дрогнуло. Еще плавала улыбка, делающая лицо мальчика отстраненно-печальным и в то же время доверчиво-ласковым, как у всех детей, когда они исполняют добрую работу, радуются сами себе и тому, что полезны, необходимы кому-то. Но она, эта улыбка больного, ущербного человека, уже сделалась лишней, отделилась от лица, а само лицо, разом осунувшееся, обрело выражение той унылой покорности, какая бывает у стариков, навсегда приговоренных доживать век в немощах, в тоске, в безнадежности.
Женщина, закончившая работу, с трудом разняла руки мальчика, в которых он затискал мокрые обертки от мороженого, бросила их в тележку и пошла, ни слова не сказав девицам, лишь слегка покачала головой — перевидела она, должно быть, всякого народу, натерпелась всякой жизни. Мальчик догнал тележку, взялся подталкивать ее сзади и снова улыбался всем встречным и поперечным, забыв летучую обиду, потому что снова у него было дело и он кому-то был нужен.
— Надо же! Дурак и шляется! И его не забирают…
— Девушки! Вы не в педучилище ли сдавать экзамены приезжали?
— Ой! А как вы узнали?! — соседки мои с настороженным вниманием уставились на меня: не набиваюсь ли на знакомство?
Я дал себя разглядеть — стар для знакомств — и повел разговор дальше:
— Понимаете, какое дело: есть профессиональные отличия, уже укоренившиеся, отштампованные. — И безбожно засластил пилюлю: — По вдохновению на лицах и наитончайшему такту в вас уже угадываются будущие педагоги.
— А-а! — согласились девицы и обмякли. Благодушие, наигранная леность, самодовольство занимали свое место на их лицах. Лишь какое-то время спустя до одной, под мужика стриженной и под шамана крашенной, девицы дошло:
— Гражданин! — зыкнула она ломающимся басом. — Если выпили, так не вяжитесь к людям! Пошли отсюда, девочки! — И, уходя, обрушила на меня тяжелый взгляд сытых глаз: — Бр-родят тут всякие! З-заразы!..
Я сидел, обняв чехол с удочками. На брусчатый въезд от причала поднималась женщина с тележкой. Мальчик одной рукой толкать тележку, другой на ходу подбирал мусор.
«Вот и снова Рождество-
Сил небесных торжество:
В этот день Христос пришёл,
Чтоб наш мир от зол.
Поздравляем всей душой
С этой радостью большой!»
В мире существует много различных праздников, но в нашей семье самым почитаемым христианским праздником является Рождество. Этот праздник отмечается сразу же после Нового года, и таит он в себе много приятных неожиданностей и сюрпризов. В нашей стране в это время каникулы у взрослых и школьников. Хочется рассказать, как моя семья отмечает свой любимый праздник.
В квартире стоит красиво украшенная ёлка, на которой ярко зажигаются маленькие огоньки гирлянды. Своим тёплым свечением они как будто приглашают нас в сказку. И действительно наступает рождественская феерия. Мама обязательно ставит на стол свечи, потому что ещё издавна рождественские свечи считались символом домашнего очага. В те далёкие времена, когда в каждом доме был очаг, в канун Рождества, все последующие двенадцать дней и ночей в очаге горело рождественское полено. В наше время очаг заменили свечи.
Рождество всегда сопровождалось красочными народными традициями и обычаями. Колядки, хождение со звездой, ряжение. По обычаю каждый год в рождественский вечер я хожу к крёстной маме в гости и приношу ей кутю. Это традиционное рождественское блюдо, которое обязательно должно стоять на праздничном столе. В знак благодарности она дарит мне подарок.
В гости на Рождество принято звать самых близких людей, ведь это, прежде всего, семейный праздник. Поэтому у нас за большим праздничным столом собираются в этот вечер дорогие нам люди: бабушка, мой старший брат Станислав со своей семьёй, мои крёстные родители. Наши посиделки сопровождаются весёлыми играми, викторинами, песнями. Мне очень нравится, когда мой брат начинает играть на гитаре.
Праздничный стол обязательно украшают 12 вкусных блюд, которые готовят мама с бабушкой. Я с удовольствием старшим накрывать на стол к приходу гостей.
А ещё бабушка рассказала нам, что день этот особенный,
озарён божественным светом. Я и мой племянник Максим слушали с интересом рассказ бабушки: «Великое чудо в эту ночь совершилось в городе Вифлееме – родился Младенец – ИИСУС ХРИСТОС! В небесах зажглась яркая звезда - Вифлеемская. Когда Он родился, то первое, что Он увидел,- сияющую огнями ёлку. Он улыбнулся и протянул к ней свои святые ручки».
Очень хочется, чтобы все мои близкие и дорогие люди никогда не болели и были счастливы. Традиционно мы с мамой изготавливаем бумажных ангелочков и дарим всем присутствующим в знак добра и чистых помыслов. Каждый может загадать желание и попросить ангела его исполнить. У любой сказки есть конец, так подходит к концу и наша рождественская сказка.
"Чайка по имени Джонатан Ливингстон" - это повесть-притча о поиске и достижении высоконравственной цели жизни. (Высоконравственная - цель , формирование и достижение которой ведет к нравственному росту человека и людей тесно связанных с ним) Достигнув совершенной скорости, Джонатан стремится достичь совершенства взаимоотношений, основанных на любви. Смыслом и целью жизни он считал не поиск пищи, и жизнь по законам стаи , а найти совершенство и показать его людям. Поэтому мы можем сказать, что Чайка - образец мужественного, стойкого волевого поведения и силы духа, образ человека, который преодолеть невозможное.
Объяснение:
вот так