Двойку все-таки я получил. Хотя я вовсю старался. Почти все у Мишки списал.
Двойки я получал и раньше. Но то было раньше, а то теперь. От папы давно нет писем. С того дня, как он уехал. Я все боялся: придет письмо, папа спросит в письме, как там Петя, как учится, что я отвечу?
Нужно было исправить двойку. Ждать я больше не мог. Я решил объяснить все Пал Палычу.
- Мда… - сказал он. – Семь ошибок в одном изложении. Но выход есть. Вот возьми эту книжку. Вот этот рассказ. Ты прочтешь его дома. Разок или два. Но не больше. Закроешь книжку и будешь писать. Только чур – не заглядывать. Понял?
- А кто будет смотреть, заглядываю я или не заглядываю? – сказал я.
- Никто не будет смотреть. Не такой ты уже и маленький. Взрослый парень. Что за тобой смотреть!
- Как же так? – удивился я. – Я ведь буду смотреть.
- Не думаю, - сказал он.
- Почему же?
- Потому что на честность. Такой уговор. Как же можно смотреть! Тогда будет нечестно.
- Вот это да! – удивился я.
- Я тебе верю, - сказал Пал Палыч. – Я доверяю тебе – вот и все!
- Так-то оно так, - сказал я, - сказал я, - но кто будет знать?
- Можно считать, - сказал Пал Палыч, - что разговор у нас закончен.
- Конечно, конечно, - сказал я, - конечно…
Я, наверное, был растерян. Такого еще я не видел. Это прямо-таки удивительно!
Я прочел рассказ только два раза. Больше я не открыл книжку. Хотя мне очень хотелось. Я писал с трудом. Так хотелось мне заглянуть в рассказ! Даже в классе писать было легче. Там можно было спросить у Пал Палыча. Можно было списать у соседа. А здесь было все на честность.
Я все написал, как запомнил. Пал Палыч прочел и сказал:
- Человек ты, я вижу, честный. Так и отпиши отцу.
- А как же двойка?
- Это не самое главное. Можешь считать, что исправил.
- А откуда вы знаете, - спросил я, - честный я или не честный?
- Сразу видно, - сказал Пал Палыч, - по изложению видно.
Ыл же князь Александр, сын князя великого Ярослава, урождён во времена для Руси лихие, неспокойные. Дат Бог ему силу великую, рост высокий и голос звучный, дабы наводить страх на неприятеля, лицом же был он прекрасен, подобно Иосифу. Жизнь свою положил он на защиту земли Русской, и не только жизнь положил, но и гордость свою превеликую, ибо дано было ему прозревать путь истинный, и очи его зрили в сей мир, видя будущее всех своих деяний. Поэтому и совершал он их со смирением, предавая в руки Господа родную землю. Был он на брань скор и к ворогам беспощаден, коли разгорался сердцем, и повергал он тогда неприятелей бесчисленное множество, совершая в ратном пылу деяния великие. Он же знал правду сиих времён и прогнал легатов римских, папой посланных, уберегая веру народа своего и отцов своих, хоть и предлагали ему хитрые посланники папы союз супротив царя страшного и великого, ордынского царя Батыя, сына Джучиева. А когда вызвал Батый его в город свой, что на Волге стоял и назывался Сарай-Бату, то поехал к нему со смирением, вверив жизнь свою Богу и печалуясь о распрях в земле Русской. Батый подивился мудрости и храбрости князя и сделал его своим другом, поставив надо всеми русскими князьями. Когда же Александр предал с миром дух свой Богу, то плач великий разнёсся по городам, а исполненные печали и благодарности потомки стали чтить его как князя благоверного и святого.
ДВОЙКА
Двойку
все-таки я получил. Хотя я вовсю старался. Почти все у Мишки списал.
Двойки
я получал и раньше. Но то было раньше, а то теперь. От папы давно нет писем. С
того дня, как он уехал. Я все боялся: придет письмо, папа спросит в письме, как
там Петя, как учится, что я отвечу?
Нужно
было исправить двойку. Ждать я больше не мог. Я решил объяснить все Пал Палычу.
-
Мда… - сказал он. – Семь ошибок в одном изложении. Но выход есть. Вот возьми эту книжку. Вот этот рассказ. Ты
прочтешь его дома. Разок или два. Но не больше. Закроешь книжку и будешь
писать. Только чур – не заглядывать.
Понял?
-
А кто будет смотреть, заглядываю я или не заглядываю? – сказал я.
-
Никто не будет смотреть. Не такой ты уже и маленький. Взрослый парень. Что за
тобой смотреть!
-
Как же так? – удивился я. – Я ведь буду смотреть.
-
Не думаю, - сказал он.
-
Почему же?
-
Потому что на честность. Такой уговор. Как же можно смотреть! Тогда будет
нечестно.
-
Вот это да! – удивился я.
-
Я тебе верю, - сказал Пал Палыч. – Я доверяю тебе – вот и все!
-
Так-то оно так, - сказал я, - сказал я, - но кто будет знать?
-
Можно считать, - сказал Пал Палыч, - что разговор у нас закончен.
-
Конечно, конечно, - сказал я, - конечно…
Я, наверное, был растерян. Такого еще я не
видел. Это прямо-таки удивительно!
Я
прочел рассказ только два раза. Больше я не открыл книжку. Хотя мне очень
хотелось. Я писал с трудом. Так хотелось мне заглянуть в рассказ! Даже в классе
писать было легче. Там можно было спросить у Пал Палыча. Можно было списать у
соседа. А здесь было все на честность.
Я
все написал, как запомнил. Пал Палыч прочел и
сказал:
-
Человек ты, я вижу, честный. Так и отпиши отцу.
-
А как же двойка?
-
Это не самое главное. Можешь считать, что исправил.
-
А откуда вы знаете, - спросил я, - честный я или не честный?
-
Сразу видно, - сказал Пал Палыч, - по изложению видно.