Вначале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в с — м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к к — ну мосту. он благополучно избегнул встречи с своею хозяйкой на лестнице. каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной на лестницу. и каждый раз молодой человек, проходя мимо, чувствовал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился. он был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться. не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с хозяйкой. он был задавлен бедностью; но даже стесненное положение перестало в последнее время тяготить его. насущными делами своими он совсем перестал и не хотел заниматься. никакой хозяйки, в сущности, он не боялся, что бы та ни замышляла против него. но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту обыденную дребедень, до которой ему нет никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, жалобы, и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, — нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице и улизнуть, чтобы никто не видал. впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже его самого поразил по выходе на улицу. «на какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! — подумал он с странною улыбкой. — всё в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит, единственно от одной это уж любопытно, чего люди больше всего боятся? нового шага, нового собственного слова они всего больше а впрочем, я слишком много болтаю. оттого и ничего не делаю, что болтаю. , впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю. это я в этот последний месяц выучился болтать, лежа по целым суткам в углу и о царе горохе. ну зачем я теперь иду? разве я на это? разве это серьезно? совсем не серьезно. так, ради фантазии сам себя тешу; игрушки! да, что и игрушки! » на улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, — всё это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытье, и пошел, уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать : найти сравнения
