Прототип героя - отец писателя Сергей Николаевич, который женился на Варваре Петровне (матери Ивана Сергеевича) по расчету. В течение всей жизни он сохранит свою внутреннюю независимость и подчеркнутую холодность в супружеском союзе. ас о своем отце говорит 40- летний человек, но даже по двух десятков лет после его смерти он продолжает смотреть на него с обожанием и преклонением. “Я любил его, я любовался им, он казался мне образцом мужчины”. По- прежнему незабываемо лицо отца: умное, красивое, светлое, незабываемы те короткие минуты, когда он позволял мальчику находиться рядом с собой. Но от этого привязанность к отцу не делалась меньше.
Именно отец сыну понять вековечный смысл любви: “ Чужое я внедрилось в твое: ты расширен - и ты нарушен… и твое я умерщвлено”.
В памяти Владимира Петровича отец остался человеком чести. Женившись по расчету на женщине “старше его десятью годами” и будучи зависим от нее материально, он терпит много лет недостойное себя положение. Единственное, что ему в вынужденных жизненных обстоятельствах оставаться внутренне независимой личностью - это его строгость, холодность и отдаленность в отношениях с женой. Поэтому трудно представить ситуацию, в которой бы отец мог о чем-либо просить ее. Тем не менее дважды Петру Васильевичу придется встать на колени перед женой, заботясь о Зинаиде.
Когда их связь перестает быть тайной благодаря анонимному письму графа Малевского и в доме происходит ссора с жестокими словами и угрозами, он находит в себе душевные силы пойти к жене и “с нею наедине” долго говорить о чем-то. Стремясь оградить княжну от наветов, он соглашается, по-видимому, с условием жены оставить дачу и переселиться в город. Однако самой потрясающей является сцена, когда, по словам Владимира Петровича, за несколько дней до смерти отец получил письмо из Москвы и “ходил просить о чем-то матушку и, говорят, даже заплакал, он, мой отец”!
По- рыцарски ведет себя отец и в ситуации с автором анонимного письма его жене графом Малевским, отказав ему бывать в своем доме: “…имею честь вам доложить, что если вы еще раз ко мне, то я вас выброшу в окошко. Мне ваш почерк не нравится”.
Красивый, глубокий, страстный человек, он оказал решающее воздействие на резвую, кокетливую шалунью- княжну.
Даже когда все обнаруживается, мальчик- рыцарь “не зарыдал, не предался отчаянию”, а главное, “не роптал на отца”. Рыцарское поведение отца в последующие дни не только не даст повода сыну для упреков, но еще более утвердит юношу в отцовском праве на любовь. Знаменательна в этом смысле сцена (после свидания отца с Зинаидой в городе), когда ему вдруг открывалось, “сколько нежности и сожаления могли выразить… строгие черты” его отца, истово любившего и одновременно скорбящего по невозможности своей любви.
Казбич її поранив і через рани вона померла Тонкий анализ истории этой любви дан Белинским. Он писал: «Печорин охладел к бедной Бэле, которая любила его еще больше. Он не знает сам причины своего охлаждения, хотя и силится найти ее. Да, нет ничего труднее, как разбирать язык собственных чувств, как знать самого себя… В числе причин скорого охлаждения Печорина к Бэле не было ли причиною его и то, что для бессознательного, чисто естественного, хотя и глубокого чувства черкешенки Печорин был полным удовлетворением, далеко превосходящим самые дерзкие ее требования; тогда как дух Печорина не мог найти своего удовлетворения в естественной любви полудикого существа. К тому же, ведь одно наслаждение далеко еще не составляет всех потребностей любви, и что могла дать Печорину любовь, кроме наслаждения? О чем он мог говорить с нею? Что оставалось для него в ней неразгаданного? Для любви нужно разумное содержание… Любовь есть гармоничное слияние двух родственных натур в чувство бесконечного… Сильная потребность любви часто принимается за самую любовь, если представится предмет, на который она может устремиться. Любовь Бэлы была для Печорина полным бокалом сладкого напитка, который он выпил зараз, не оставив в нем ни капли; а душа его требовала не бокала, а океана, из которого можно ежеминутно черпать, не уменьшая его. . .».
ас о своем отце говорит 40- летний человек, но даже по двух десятков лет после его смерти он продолжает смотреть на него с обожанием и преклонением. “Я любил его, я любовался им, он казался мне образцом мужчины”. По- прежнему незабываемо лицо отца: умное, красивое, светлое, незабываемы те короткие минуты, когда он позволял мальчику находиться рядом с собой. Но от этого привязанность к отцу не делалась меньше.
Именно отец сыну понять вековечный смысл любви: “ Чужое я внедрилось в твое: ты расширен - и ты нарушен… и твое я умерщвлено”.
В памяти Владимира Петровича отец остался человеком чести. Женившись по расчету на женщине “старше его десятью годами” и будучи зависим от нее материально, он терпит много лет недостойное себя положение. Единственное, что ему в вынужденных жизненных обстоятельствах оставаться внутренне независимой личностью - это его строгость, холодность и отдаленность в отношениях с женой. Поэтому трудно представить ситуацию, в которой бы отец мог о чем-либо просить ее. Тем не менее дважды Петру Васильевичу придется встать на колени перед женой, заботясь о Зинаиде.
Когда их связь перестает быть тайной благодаря анонимному письму графа Малевского и в доме происходит ссора с жестокими словами и угрозами, он находит в себе душевные силы пойти к жене и “с нею наедине” долго говорить о чем-то. Стремясь оградить княжну от наветов, он соглашается, по-видимому, с условием жены оставить дачу и переселиться в город. Однако самой потрясающей является сцена, когда, по словам Владимира Петровича, за несколько дней до смерти отец получил письмо из Москвы и “ходил просить о чем-то матушку и, говорят, даже заплакал, он, мой отец”!
По- рыцарски ведет себя отец и в ситуации с автором анонимного письма его жене графом Малевским, отказав ему бывать в своем доме: “…имею честь вам доложить, что если вы еще раз ко мне, то я вас выброшу в окошко. Мне ваш почерк не нравится”.
Красивый, глубокий, страстный человек, он оказал решающее воздействие на резвую, кокетливую шалунью- княжну.
Даже когда все обнаруживается, мальчик- рыцарь “не зарыдал, не предался отчаянию”, а главное, “не роптал на отца”. Рыцарское поведение отца в последующие дни не только не даст повода сыну для упреков, но еще более утвердит юношу в отцовском праве на любовь. Знаменательна в этом смысле сцена (после свидания отца с Зинаидой в городе), когда ему вдруг открывалось, “сколько нежности и сожаления могли выразить… строгие черты” его отца, истово любившего и одновременно скорбящего по невозможности своей любви.
Он писал: «Печорин охладел к бедной Бэле, которая любила его еще больше. Он не знает сам причины своего охлаждения, хотя и силится найти ее. Да, нет ничего труднее, как разбирать язык собственных чувств, как знать самого себя…
В числе причин скорого охлаждения Печорина к Бэле не было ли причиною его и то, что для бессознательного, чисто естественного, хотя и глубокого чувства черкешенки Печорин был полным удовлетворением, далеко превосходящим самые дерзкие ее требования; тогда как дух Печорина не мог найти своего удовлетворения в естественной любви полудикого существа.
К тому же, ведь одно наслаждение далеко еще не составляет всех потребностей любви, и что могла дать Печорину любовь, кроме наслаждения? О чем он мог говорить с нею? Что оставалось для него в ней неразгаданного? Для любви нужно разумное содержание… Любовь есть гармоничное слияние двух родственных натур в чувство бесконечного… Сильная потребность любви часто принимается за самую любовь, если представится предмет, на который она может устремиться. Любовь Бэлы была для Печорина полным бокалом сладкого напитка, который он выпил зараз, не оставив в нем ни капли; а душа его требовала не бокала, а океана, из которого можно ежеминутно черпать, не уменьшая его. . .».