Утверждение, не соответствующее тексту a) С системы можно проследить, когда осуществлен вход в дом. b) Система не может вести видеонаблюдение. c) Умные дома уже стали обыденностью в Европе. d) Безопасность в доме осуществляется по нескольким каналам.
Відповідь:
Максим Яценко, рідний дядько Петруся Попельського відіграв важливу роль у формуванні особистості головного героя повісті.
Портрет Максима Яценка:
(...в коротко остриженных волосах дяди Максима уже пробивалась серебристая проседь. Плечи от постоянного упора костылей поднялись, туловище приняло квадратную форму угрюмо сдвинутые брови, стук костылей и клубы табачного дыма, которыми он постоянно окружал себя, не выпуская изо рта трубки, — все это пугало посторонних...в большой квадратной голове, покрытой щетиной густых волос).
Щоб глибше зрозуміти образ дядька Максима, можна відповісти на кілька запитань пов'язаних з його особистістю:
Яким пам’ятали дядька Максима на відомому київському ярмарку «Контрактах» ?
( Скандалістом, забіякою, матері боялися за своїх синів, товаришів Максима.)
Як ставився Максим Яценко до шляхтичів, до простих людей ?
( Зі шляхтичами був зверхнім, не любив вести з ними люб’язні розмови;
Простим людям вибачав навіть грубощі, ставився до них прихильно.)
Чому Максим поїхав в Італію?
(Приєднався до Гарібальді.)
Чому на слайді ми бачимо його з милицею і палицею ?
(Був важко поранений у бою з австрійцями. У госпіталі йому відтяли праву ногу, ліва рука була сильно пошкоджена)
Як проводить свій вільний час Максим Яценко у маєтку сестри після повернення з Італії ?
(Багато читає, пише статті, не відвідує світське товариство)
У чому Максим Яценко вбачає сенс життя ?
(Життя – це боротьба)
З до дядька Максима, головний герой ввійшов у реальне життя. Він пройшов тими шляхами, якими йде його народ, і разом із народом відкривав для себе не тільки великі страждання, а й мудрість і красу людських взаємин. Це до йому по-іншому подивитися на себе й на свою сліпоту.
Пояснення:если много сократи
Когда же я пробовал с ними разговориться, то они глядели на меня с удивлением, отказывались понимать самые простые вопросы и всё порывались целовать у меня руки — старый обычай, /оставшийся от польского крепостничества./
Книжки, какие у меня были, я все очень скоро перечитал. От скуки — хотя это сначала казалось мне неприятным — я сделал попытку познакомиться с местной интеллигенцией в лице ксендза, /жившего за пятнадцать верст/, /находившегося при нем «пана органиста»/, местного урядника и конторщика соседнего имения из отставных унтер-офицеров, но ничего из этого не вышло.
Здесь сказывалось вовсе не движение признательного сердца, а просто омерзительная привычка, /привитая веками рабства и насилия/.
Обернувшись, я увидел Ярмолу,/ подошедшего, как и всегда, беззвучно в своих мягких лаптях/.
Ярмола, /знавший в совершенстве каждую тропинку своего леса/, чуть ли не каждое дерево,/ умевший ориентироваться днем и ночью в каком угодно месте/, /различавший по следам всех окрестных волков, зайцев и лисиц,/ — этот самый Ярмола никак не мог представить себе, почему, например, буквы «м» и «а» вместе составляют «ма».
Вдруг далеко, в самой чаще, раздался лай Рябчика — характерный лай собаки,/ идущей за зверем/: тоненький, заливчатый и нервный, почти переходящий в визг.
/Охваченный охотничьим волнением/, я побежал, держа ружье наперевес, сквозь густой кустарник, ломая ветви и не обращая внимания на их жестокие удары.