«Взялся делать, делай -это хорошо» — я говорю это часто, и обычно — с раздражением. Сколько себя помню, мне всегда казалось, что я знаю лучше других, как и что надо правильно делать. В школе, например, я была редактором стенгазеты — так все от начала и до конца старалась делать сама. А если давала задание другим членам редакции, потом все равно за ними переделывала, тайно или явно. Ужас, правда? Знаю, что ужас…
Так вот, стоишь и мерзким тоном ворчишь-ругаешься, что опять все сделали не так, что лучше бы я сама, и никому ничего нельзя доверить, бу-бу-бу — какая гадость! И как сейчас стыдно перед людьми (чаще всего — самыми близкими), которым ты все это высказывал. Тем более, что обычно человек все-таки старается сделать нормально, а не халтурит, просто не пытается влезть в голову горе-перфекциониста и сделать все в точности так, как он решил. В конце концов, он художник, он так видит. Бррр, как подумаю, каково это, оказаться на месте распекаемых за неудачу, сразу хочется стукнуть себя больно-больно!
Хотя такой контролёр, бессмысленный и беспощадный, который вгрызается в каждую мелочь (и думает, что он может всё учесть, наивный!), и без ударов по голове наказан достаточно. Разве это не мучение, разве это не наказание — все время держать все в голове, все время проверять, хорошо ли, правильно ли сделано то, это, пятое и десятое? Еще какое мучение близким труднее всего простить ошибочные (по твоему мнению) решения, позволить им выбирать самим. Ну как же, ты ведь всегда хочешь как лучше, а они этого будто и не понимают.
И даже смирившись с чужим решением, мучительно думаешь о том, что по-моему было бы лучше, жаль, жаль… В голове все время крутятся возможные, гораздо более удачные варианты, и они — вот удивительно — как раз те, что придуманы тобой. Смирившись с чужим решением и внешне его приняв, ты ловишь себя на том, что продолжаешь исподтишка поддавливать на человека, стараешься внушить ему свое мнение. Мягко и ненавязчиво ты ведешь к тому, чтобы он все-таки изменил свое решение, ну хотя бы отчасти! А если тебе таки это удается (а удается частенько, ведь твое умение мягко давить и навязывать свое мнение натренировано с детства) — чувство удовлетворения вызывает искреннюю радость. Особенно, когда ты видишь, что результат действительно хорош, а значит, именно ты и был прав.
Очень хочется себя оправдать. Выглядит это примерно так: ну раз я разбираюсь в каком-либо вопросе лучше, значит логично слушаться меня. Это просто эргономично и удобно, зачем изобретать велосипед! Порой такие рассуждения не лишены оснований. Но только в частных случаях. А что получается, когда авторитарный человек распространяет собственную экспертность на всё, включая жизненный выбор ДРУГОГО?
Есть и еще один жирный минус — во всех этих случаях для него важен результат, а не процесс. НЕ дать другому изобрести велосипед только потому, что, по мнению тирана-перфекциониста, это непрактично, не нужно и является потерей времени. И почти всегда выпадает из поля зрения то, что это не нужно МНЕ, а человеку, может быть, просто необходимо. Ему-то нужно именно действие, пусть даже и бесполезное, и даже ошибочное. Но ты не оставляешь выбора, не даешь сделать ошибку, твои действия как спойлеры. А все потому, что ты не можешь принять чужой выбор — и тот ужас, который связан с неопределённостью, которая за этим выбором грядёт.
Я ще довго пам’ятатиму ту мить, коли вперше зробив крок на шкільному подвір’ї. Старша сестра, яка на той час вже була школяркою, часто розповідала мені про школу, свою першу вчительку, уроки. Вона розказувала скільки нового та цікавого їм розповідає поважна та спокійна Марія Іванівна, як учні чемно та старанно виконують різні завдання, а на перервах весело та дружно грають усілякі ігри. Ще тоді мене вабили ці шкільні історії і я, ще зовсім маленький, часто уявляв собі як піду в перший клас.
І ось настала ця хвилююча мить. Вже кілька днів до того мама з сестрою перевіряли чи добре я вивчив свій віршик, який я мав розказати на святковій шкільній лінійці, вибирали мені сорочку, готували шкільну форму та мій перший портфелик. Я вже дуже довго чекав цієї миті, тому багато уявляв ранок першого вересня. І він наступив… Мене розбудила сестричка і сказала, що пора готуватися до школи. Як же я зрадів! Одразу побіг збиратися, щоб не запізнитися на перший в своєму житті урок. Я швиденько одягнувся, поснідав, взяв портфель і ми з сім’єю попрямували на урочисту лінійку.
Моє хвилювання збільшувалося з кожним кроком, і коли ми переступили шкільний поріг, мої дитячі емоції зашкалювали. Все здавалося таким великим і незрозумілим. «А де ж ті уроки і веселощі про які мені розповідала Іринка?», – перше про що я подумав. Однак всі емоції вщухли, коли до мене підійшла і взяла за руку моя перша вчителька. Така врівноважена, сердечна та спокійна, вона одразу викликала в мене хороше враження і я зрозумів, що вона впевнено поведе мене в світ шкільного життя.
«Взялся делать, делай -это хорошо» — я говорю это часто, и обычно — с раздражением. Сколько себя помню, мне всегда казалось, что я знаю лучше других, как и что надо правильно делать. В школе, например, я была редактором стенгазеты — так все от начала и до конца старалась делать сама. А если давала задание другим членам редакции, потом все равно за ними переделывала, тайно или явно. Ужас, правда? Знаю, что ужас…
Так вот, стоишь и мерзким тоном ворчишь-ругаешься, что опять все сделали не так, что лучше бы я сама, и никому ничего нельзя доверить, бу-бу-бу — какая гадость! И как сейчас стыдно перед людьми (чаще всего — самыми близкими), которым ты все это высказывал. Тем более, что обычно человек все-таки старается сделать нормально, а не халтурит, просто не пытается влезть в голову горе-перфекциониста и сделать все в точности так, как он решил. В конце концов, он художник, он так видит. Бррр, как подумаю, каково это, оказаться на месте распекаемых за неудачу, сразу хочется стукнуть себя больно-больно!
Хотя такой контролёр, бессмысленный и беспощадный, который вгрызается в каждую мелочь (и думает, что он может всё учесть, наивный!), и без ударов по голове наказан достаточно. Разве это не мучение, разве это не наказание — все время держать все в голове, все время проверять, хорошо ли, правильно ли сделано то, это, пятое и десятое? Еще какое мучение близким труднее всего простить ошибочные (по твоему мнению) решения, позволить им выбирать самим. Ну как же, ты ведь всегда хочешь как лучше, а они этого будто и не понимают.
И даже смирившись с чужим решением, мучительно думаешь о том, что по-моему было бы лучше, жаль, жаль… В голове все время крутятся возможные, гораздо более удачные варианты, и они — вот удивительно — как раз те, что придуманы тобой. Смирившись с чужим решением и внешне его приняв, ты ловишь себя на том, что продолжаешь исподтишка поддавливать на человека, стараешься внушить ему свое мнение. Мягко и ненавязчиво ты ведешь к тому, чтобы он все-таки изменил свое решение, ну хотя бы отчасти! А если тебе таки это удается (а удается частенько, ведь твое умение мягко давить и навязывать свое мнение натренировано с детства) — чувство удовлетворения вызывает искреннюю радость. Особенно, когда ты видишь, что результат действительно хорош, а значит, именно ты и был прав.
Очень хочется себя оправдать. Выглядит это примерно так: ну раз я разбираюсь в каком-либо вопросе лучше, значит логично слушаться меня. Это просто эргономично и удобно, зачем изобретать велосипед! Порой такие рассуждения не лишены оснований. Но только в частных случаях. А что получается, когда авторитарный человек распространяет собственную экспертность на всё, включая жизненный выбор ДРУГОГО?
Есть и еще один жирный минус — во всех этих случаях для него важен результат, а не процесс. НЕ дать другому изобрести велосипед только потому, что, по мнению тирана-перфекциониста, это непрактично, не нужно и является потерей времени. И почти всегда выпадает из поля зрения то, что это не нужно МНЕ, а человеку, может быть, просто необходимо. Ему-то нужно именно действие, пусть даже и бесполезное, и даже ошибочное. Но ты не оставляешь выбора, не даешь сделать ошибку, твои действия как спойлеры. А все потому, что ты не можешь принять чужой выбор — и тот ужас, который связан с неопределённостью, которая за этим выбором грядёт.
Я ще довго пам’ятатиму ту мить, коли вперше зробив крок на шкільному подвір’ї. Старша сестра, яка на той час вже була школяркою, часто розповідала мені про школу, свою першу вчительку, уроки. Вона розказувала скільки нового та цікавого їм розповідає поважна та спокійна Марія Іванівна, як учні чемно та старанно виконують різні завдання, а на перервах весело та дружно грають усілякі ігри. Ще тоді мене вабили ці шкільні історії і я, ще зовсім маленький, часто уявляв собі як піду в перший клас.
І ось настала ця хвилююча мить. Вже кілька днів до того мама з сестрою перевіряли чи добре я вивчив свій віршик, який я мав розказати на святковій шкільній лінійці, вибирали мені сорочку, готували шкільну форму та мій перший портфелик. Я вже дуже довго чекав цієї миті, тому багато уявляв ранок першого вересня. І він наступив… Мене розбудила сестричка і сказала, що пора готуватися до школи. Як же я зрадів! Одразу побіг збиратися, щоб не запізнитися на перший в своєму житті урок. Я швиденько одягнувся, поснідав, взяв портфель і ми з сім’єю попрямували на урочисту лінійку.
Моє хвилювання збільшувалося з кожним кроком, і коли ми переступили шкільний поріг, мої дитячі емоції зашкалювали. Все здавалося таким великим і незрозумілим. «А де ж ті уроки і веселощі про які мені розповідала Іринка?», – перше про що я подумав. Однак всі емоції вщухли, коли до мене підійшла і взяла за руку моя перша вчителька. Така врівноважена, сердечна та спокійна, вона одразу викликала в мене хороше враження і я зрозумів, що вона впевнено поведе мене в світ шкільного життя.