Сравните эти 2 сонета Данте и Петрарки Данте (пер. Е. Солоновича)
Так благородна, так она чиста,
Когда при встрече дарит знак привета,
Что взору не подняться для ответа
И сковывает губы немота.
Восторги возбуждая неспроста,
Счастливой безмятежностью одета,
Идет она – и кажется, что это
Чудесный сон, небесная мечта.
Увидев – и, как будто через дверцу,
Проходит сладость через очи к сердцу,
Испытанными чувствами верша.
И дух любви – иль это только мнится?
Из уст ее томительно струится
И говорит душе: «Вздохни, душа».
Петрарка (пер. Вяч. Иванова)
Благословен день, месяц, лето, час
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край, и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз!
Благословенна боль, что в первый раз
Я ощутил, когда и не приметил,
Как глубоко пронзен стрелой, что метил
Мне в сердце Бог, тайком разящий нас!
Благословенны жалобы и стоны,
Какими оглашал я сон дубрав,
Будя отзвучья именем Мадонны!
Благословенны вы, что столько слав
Стяжали ей, певучие канцоны,
Дум золотых о ней, единой, сплав!
"Тополек мой в красной косынке" - это рассказ о любви и метаниях, о гордыне и великодушии, и самое главное о том, что счастье на самом деле очень хрупкое.
У произведений Чингиза Айтматова есть удивительное свойство задевать какие-то потаенные струны души и попадать в самое сердце. Наверное, потому что пишет Айтматов о простых людях, об обычных судьбах, о нас с вами. Или может, потому что Айтматов в своих произведениях не дает оценку своим персонажам, не осуждает их, и тем самым дает право самим читателям вообразить каким будет продолжение. Айтматов всегда оставляет надежду на счастливое будущее.
"Тополек мой в красной косынке" - это рассказ о любви и метаниях, о гордыне и великодушии, и самое главное о том, что счастье на самом деле очень хрупкое.
В рассказе показаны два абсолютно разных характера. Первый, Ильяс, своим тщеславием, диким желанием показать себя, в какой-то мере трусостью, неумением признать ошибку теряет все, что имеет. Второй, Байтемир, поражает своим стержнем и каким-то тихим смирением, за что и вознаграждается счастьем.
Такие простые темы, такие обычные жизни. Но как по-разному люди встречают трудности. Один не смог выдержать колких фраз и сломался. Второй потерял жену и дочерей, но не надломился.
Объяснение:
Мне очень приглянулся рассказ Паустовского с привлекательным наименованием «Теплый хлеб». Он похож и на сказку, и на притчу, и на ситуацию изо жизни. Рассказ бесконечно поучительный. Все мы знаем, мол, хлеб всему голова. Также понятно, что невозможно покатываться над больным и несчастным. Даже он — конь. Тем паче, раз так и есть! Мне всегда бесконечно неприятно животных.
Составитель рассказывает, как мальчик Филька, некоторый безостановочно всем недоволен (всем говорит: «да ну»), похохотал по-над престарелым конем. А животное это, промежду прочим, водился героическое. Его еще в войну, гашенного для бранное поле, его пришлось забросить мельнику. Пропитать оный жеребца не мог, хотя и вылечил. И тут жеребец данный единожды попросил корочку хлеба у Фильки, а тот шваркнул ее в снег.
Похохотал — и над хлебом, и над несчастным конем. Незамедлительно потасовку поднялась, Фильке откровенный осадок бросила. И грянули таковые холода, что вода замерзла. И давно мельница не доставлял муки. Недостаток наступил. Аж голодные мыши изо погребов полезли от холода. Оказалось, что некогда обыватель той же деревушки шваркнул одноногому рядовому плесневую корку хлеба, чтобы посмеяться. И тоже подоспел летальный холод… И аж иногда он , осенью урожая не было.
Филька не сознался бы, конечно, аж бабушке, что уверовал в легенду. Сам же ночку не почивал — переживал. Не выдержал и пошел мира испрашивать у мельника. Они, я слышала, волшебниками постоянно считаются. Да это и был властитель коня.
Дабы избавить всех через проклятья, Филька постановляет возвысить всю деревню на то, чтобы сокрушить лед у мельницы. И у них получается! Говорунья еще, как говорят, на хвосте доставил потепление! А коню он дает сегодня любовный чистый хлеб. Рассказы о зоологических постоянно исключительно трогают. Возможно осмотреть бои без правил, для какие этак предки ругаются, и больше ничего посмеяться. Но как исключительно декламируешь о щенке, какого выбросили, незамедлительно расстраиваешься, желается когда-то . Не тому щенку, однако какому-либо прочему зверю.