«Обвал» — история драматической борьбы природных стихий: обвала и Терека. В финале победа остается за рекой. Впрочем, не все так очевидно. В произведение есть и вторая концовка, своеобразный постскриптум, заключенный в двух последних строках: …Где ныне мчится лишь Эол, Небес жилец. В древнегреческой мифологии Эол представляется полубогом. Согласно толкованию древнеримского поэта Вергилия, он выступает в роли властителя воздушной стихии. Получается, что победу Терека можно воспринимать и как ничью. От развернувшейся перед читателями драмы не осталось следов, ее будто и не случалось вовсе. Исчез обвал, вместе с борьбой ушло и движение, ей порожденное. Осталась лишь вечная воздушная стихия, возвышающаяся над всеми происходящими на земле событиями. Поэтому в финале возникает чувство утраты, печали.
История, схожая с той, что рассказывается в стихотворении «Обвал», встречается в прозаическом произведении Пушкина «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года». Речь идет о фрагменте, повествующем об огромной глыбе, засыпавшей ущелье на версту и запрудившей Терек. Часовые услышали ужасный грохот и увидели, как быстро начала мелеть река. Вскоре она утихла и истощилась. Через два часа Терек смог разрушить обвал. По мнению литературоведов, в этом эпизоде нет ничего автобиографического. Пушкин лично не был свидетелем подобной картины. Через место, где произошел завал, поэт действительно проезжал, но днем позже. Соответственно, стихотворение «Обвал» стоит рассматривать как результат наложения воспоминаний, связанных с чьим-то рассказом о сходе лавины, на описания схожих случаев, встретившихся Александру Сергеевичу в книжных источниках.
Основной своей задачей как поэта В. Маяковский видит создание нового искусства - искусства масс. Он готов ради этого «сбросить Пушкина и прочих с парохода современности», о чем заявлено в манифесте футуристов 1912 года, напечатанном в сборнике «Пощечина общественному вкусу». Большую роль в этом убеждении сыграл протест против современного поэту буржуазного общества, один из четырех криков «Долой!» в поэме «Облако в штанах» самим поэтом определялся как «Долой ваше искусство!». Пока выкипячивают, рифмами пиликая, из любвей и соловьев какое-то варево, улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать. В. Маяковский отрицает традиционные атрибуты поэзии, ставшие штампами «пажи, дворцы, любовь, сирени куст» («Братья писатели»). ЕслиТакие, как вы,Творцы -Мне наплевать на всякое искусство.Лучше лавочку открою... - так категорически не приемлет он изысканных красот модных салонных поэтов начала века— своих современников. Недаром имя Северянина для Маяковского становится синонимом пошлости и претенциозности, излюбленной мещанами. Поэзия должна служить народу, толпе. Еще большую значимость эти убеждения поэта приобретают после Октябрьской революции. Довольно грошовых истин.Из сердца старое вытри.Улицы - наши кисти.Площади - наши палитры...На улицы, футуристы,Барабанщики и поэты! - призывает поэт своих собратьев по перу («Приказ по армии искусства»).Аналогичный призыв звучит в «Приказе №2 армии искусств»: Товарищи,Дайте новое искусство -Такое,Чтобы выволочь республику из грязи.
«Обвал» — история драматической борьбы природных стихий: обвала и Терека. В финале победа остается за рекой. Впрочем, не все так очевидно. В произведение есть и вторая концовка, своеобразный постскриптум, заключенный в двух последних строках:
…Где ныне мчится лишь Эол,
Небес жилец.
В древнегреческой мифологии Эол представляется полубогом. Согласно толкованию древнеримского поэта Вергилия, он выступает в роли властителя воздушной стихии. Получается, что победу Терека можно воспринимать и как ничью. От развернувшейся перед читателями драмы не осталось следов, ее будто и не случалось вовсе. Исчез обвал, вместе с борьбой ушло и движение, ей порожденное. Осталась лишь вечная воздушная стихия, возвышающаяся над всеми происходящими на земле событиями. Поэтому в финале возникает чувство утраты, печали.
История, схожая с той, что рассказывается в стихотворении «Обвал», встречается в прозаическом произведении Пушкина «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года». Речь идет о фрагменте, повествующем об огромной глыбе, засыпавшей ущелье на версту и запрудившей Терек. Часовые услышали ужасный грохот и увидели, как быстро начала мелеть река. Вскоре она утихла и истощилась. Через два часа Терек смог разрушить обвал. По мнению литературоведов, в этом эпизоде нет ничего автобиографического. Пушкин лично не был свидетелем подобной картины. Через место, где произошел завал, поэт действительно проезжал, но днем позже. Соответственно, стихотворение «Обвал» стоит рассматривать как результат наложения воспоминаний, связанных с чьим-то рассказом о сходе лавины, на описания схожих случаев, встретившихся Александру Сергеевичу в книжных источниках.
Пока выкипячивают, рифмами пиликая, из любвей и соловьев какое-то варево, улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать.
В. Маяковский отрицает традиционные атрибуты поэзии, ставшие штампами «пажи, дворцы, любовь, сирени куст» («Братья писатели»).
ЕслиТакие, как вы,Творцы -Мне наплевать на всякое искусство.Лучше лавочку открою... -
так категорически не приемлет он изысканных красот модных салонных поэтов начала века— своих современников. Недаром имя Северянина для Маяковского становится синонимом пошлости и претенциозности, излюбленной мещанами. Поэзия должна служить народу, толпе. Еще большую значимость эти убеждения поэта приобретают после Октябрьской революции.
Довольно грошовых истин.Из сердца старое вытри.Улицы - наши кисти.Площади - наши палитры...На улицы, футуристы,Барабанщики и поэты! -
призывает поэт своих собратьев по перу («Приказ по армии искусства»).Аналогичный призыв звучит в «Приказе №2 армии искусств»:
Товарищи,Дайте новое искусство -Такое,Чтобы выволочь республику из грязи.