Нечего Бога гневить, мил человек, кусок хлеба каждый день имеем. А когда мне, вот как теперь, и рюмочку удается пропустить, недугов многих ради. Сережа вон, растет, не смотри, что худой, крепкий парень будет. И упорный. Я его, Александр Иванович, лет пять назад взял «напрокат» у забулдыги, вдового сапожника. Тот умер вскорости, а мальчонка остался при мне. Акробатом. Чисто работает. И Артошка роль свою знает, с чилиндром моим публику на задних лапах обходит. Артист! А знаешь, тут какая история приключилась?
Работали мы как-то на даче инженера одного, который по всей России железные дороги строит. А там мальчугашка, язвительный такой. Подавай ему собаку! И барыня ко мне: «Продай». А как продать – он нас двоих, может, кормит, поит и одевает. Еле ушли. Да рано радовались. Нашел нас дворник ихний, уговаривать стал. И того не понимает, что Арто нам как друг иль брат. Я так и сказал: «Не все продается, что покупается». Но дворник, Иуда, проследил за нами. Как нас сон сморил, он пуделя колбасой заманил, да и свел. Господа, видно, ему велели, без собаченьки нашей затейной не возвращаться.
Проснулся я, слышу, Сережа Арто зовет. Думали, прибежит, вернется. А как колбасный огрызок нашли, тут все и поняли. Сергей к мировому хотел идти, да не вышло у нас. Но вижу я, задумал он что-то большое и серьезное. Заночевали мы в Алупке в турецкой кофейне.
А под утро Артошкин радостный визг меня разбудил. Лицо мне лижет, а на шее обрывок веревки. Гляжу, Сереженька спит, в гимнастическом трико, весь в дорожной пыли. Понял я тут все: ведь он ночью за Арто от Алупки дальше Мисхора ходил - и обратно! А уж, как ему пуделя удалось забрать, сколько страху натерпелся, да чего ему это стоило, как бежали они до самого родника, он мне потом рассказал. Господь указал лазейку между каменной стеной и кипарисами и к месту привел, где стена в полтора аршина. А это разве им высота? Он же гимнаст. Бог даст, в цирк хороший поступит. А пока лето, будем и дальше всей нашей труппой ходить с моей старой шарманкой по Крыму.
1. Когда вам покажется, что цель недостижима, не изменяйте цель — изменяйте свой план действий. 2. Забывайте обиды, никогда не забывайте доброту. 3. Если к самому себе будешь более требовательным, чем к другим, то избежишь обид. 4. Не усвоив приличий, не утвердишься. 5. Изощренные слова губят добродетель. Несдержанность в мелочах погубит великое дело. 6. С ученым, который, стремясь к истине, в то же время стыдится плохого платья и дурной пищи, не стоит рассуждать. 7. Утром узнав истину, вечером можно умереть. 8. Легко быть богатым и не кичиться этим; трудно быть бедным и не сетовать. 9. Люди в древности не любили много говорить. Они считали позором для себя не поспеть за собственными словами. 10. Молчание — великий друг, который никогда не изменит. 11. Умный не критикует сильных. 12. Обдумай, верно ли и возможно ли то, что ты обещаешь, ибо обещание — есть долг. 13. Быть обиженным или ограбленным — ничто, если только ты не продолжаешь вспоминать об этом. 14. Уважать всякого человека, как самого себя, и поступать с ним, как мы желаем, чтобы с нами поступали, — выше этого нет ничего. 15. Открыть магазин легко, а вот не дать ему закрыться — уже искусство. 16. Драгоценный камень нельзя отполировать без трения. Также и человек не может стать успешным без достаточного количества трудных попыток. 17. Посылать людей на войну необученными — значит предавать их. 18. Я слышу и забываю. Я вижу и запоминаю. Я делаю и понимаю. 19. Владеть собой настолько, чтоб уважать других, как самого себя, и поступать с ними так, как мы желаем, чтобы с нами поступали, — вот что можно назвать учением о человеколюбии. 20. Побороть дурные привычки можно только сегодня, а не завтра
Рассказ старого шарманщика.
Нечего Бога гневить, мил человек, кусок хлеба каждый день имеем. А когда мне, вот как теперь, и рюмочку удается пропустить, недугов многих ради. Сережа вон, растет, не смотри, что худой, крепкий парень будет. И упорный. Я его, Александр Иванович, лет пять назад взял «напрокат» у забулдыги, вдового сапожника. Тот умер вскорости, а мальчонка остался при мне. Акробатом. Чисто работает. И Артошка роль свою знает, с чилиндром моим публику на задних лапах обходит. Артист! А знаешь, тут какая история приключилась?
Работали мы как-то на даче инженера одного, который по всей России железные дороги строит. А там мальчугашка, язвительный такой. Подавай ему собаку! И барыня ко мне: «Продай». А как продать – он нас двоих, может, кормит, поит и одевает. Еле ушли. Да рано радовались. Нашел нас дворник ихний, уговаривать стал. И того не понимает, что Арто нам как друг иль брат. Я так и сказал: «Не все продается, что покупается». Но дворник, Иуда, проследил за нами. Как нас сон сморил, он пуделя колбасой заманил, да и свел. Господа, видно, ему велели, без собаченьки нашей затейной не возвращаться.
Проснулся я, слышу, Сережа Арто зовет. Думали, прибежит, вернется. А как колбасный огрызок нашли, тут все и поняли. Сергей к мировому хотел идти, да не вышло у нас. Но вижу я, задумал он что-то большое и серьезное. Заночевали мы в Алупке в турецкой кофейне.
А под утро Артошкин радостный визг меня разбудил. Лицо мне лижет, а на шее обрывок веревки. Гляжу, Сереженька спит, в гимнастическом трико, весь в дорожной пыли. Понял я тут все: ведь он ночью за Арто от Алупки дальше Мисхора ходил - и обратно! А уж, как ему пуделя удалось забрать, сколько страху натерпелся, да чего ему это стоило, как бежали они до самого родника, он мне потом рассказал. Господь указал лазейку между каменной стеной и кипарисами и к месту привел, где стена в полтора аршина. А это разве им высота? Он же гимнаст. Бог даст, в цирк хороший поступит. А пока лето, будем и дальше всей нашей труппой ходить с моей старой шарманкой по Крыму.