...Дорога моя сокращалась в тот день как никогда трудно, невыносимо навалилась тяжесть пережитого. Вконец измотанный, я устало подсел к телеграфному столбу, прислонился, пряча голову от жгучего солнца в его тени.
И вздрогнул, услышав неожиданный голос:
- Скажешь, устал, путник?
- Кто? Кто это? Откуда? - всполошился я, оглядываясь вокруг. Но, как бы ни старался, никого не обнаружил.
- Людям не дано видеть облика моего, - продолжал все тот же таинственный голос. - Вы можете лишь замечать следы трудов моих... Я древний ветер Азган. Только что вернулся с гор - устал, борясь с ними. А теперь набираю новую силу, отдыхая под музыку людских голосов на телеграфных проводах. Итак, ты ушел...
Надо же, подумал я про себя, наверное, я болен, но сам же, независимо от воли, ответил:
- Ну что ж, ты прав, Азган, я сбежал.
- От женщины?
- Ты проницательный.
- И, конечно же, ты ее любил...
- И люблю, черт побери, чье какое дело.
-Ты не любезен. Отчего же покинул тогда?
- Стала ненавистна.
- Давно не понимаю я вас, людей. Любишь и ненавидишь?
- Да, кому какое дело. Навела на меня порчу. Приучила копить. Теперь я потерял цель свою. Сундук, словом. Надеюсь, понятно?
- Допустим. Любишь?
- За то, что есть она, что не могу без нее.
- Вроде, убедил. Да, без женщины не было бы тебя... Действительно, большая беда постигла тебя, путник. Это огромное несчастье - любить и ненавидеть одновременно. Женщина - самый великий творец на земле. Даже я, сокрушающий горы, поднимающий моря на небеса, уступаю ей в мастерстве. Женщина дарит миру человека - наисовершеннейшее существо в природе. Для этого порою приносит в жертву всю себя. Она вдыхает в человека жизнь и разум изменить этот мир. Затем из века в век она совершенствует свое творение.
Но нередко женщина творит и зло - не доведенный до совершенства человек опаснее бури. Вот и тебя, видать, попутала женщина, на время потерявшая свое величие. Теперь ты, порочный, чужд сам себе. Но внемли, путник, болтливому Азгану. Я живу не одну тысячу лет и много всего повидал. Ты меня слушаешь? Тебе, должно быть, известно, если ветер есть, то полной тишины быть не может, поэтому я не могу пребывать в безмолвии, а слушатель необходим любому говорящему...
- Я слушаю, слушаю.
- Ты напомнил мне одну давнюю историю. Хочу рассказать для тебя, может, задумаешься, а я выговорюсь, заодно и отдохну. Слушай и разумей.
Ветер Азган ненадолго прервался, собираясь с мыслями, и уже другим тоном начал свое повествование о далеких временах:
- Много веков назад это было. В пору, когда люди еще верили и поклонялись множеству богов: Небу, Солнцу и нам, Ветрам. Однажды по земле пронеслась весть, будто идет с юга новая вера с новым божеством в единственном числе, якобы живущим за пределами неба и всевидящим. Оставалась одна страна, поклонявшаяся нам, отныне и она могла принять нового бога. Я озлобился на эту страну, страну твоих предков. И покинул эти земли. Слушай, путник, разумей, много веков назад...
Всякая дорога начинается в В разных эпохах и в разных уголках земли начинают хлопать двери, входить и выходить люди, скрипеть большие деревянные колёса телег и визжать каучуковые шины автомобилей. Множество людей суетится, собирая человека в путь: древние художники украшают стены пещер рисунками, древние астрономы всматриваются в ночное небо, античные философы рассуждают о смысле бытия, средневековые рыцари дерутся на турнирах, а поэт Пушкин Александр Сергеевич сочиняет стихи о любви, сидя у окна своей усадьбы в Болдино. Из-за уха у него торчит гусиное перо, и капелька чернил с остро заточенного кончика вот-вот сорвётся на смуглую кожу и потечёт по щеке густой фиолетовой слезинкой. Однажды всё это – случайно увиденный наскальный рисунок, яркое пятнышко на ночном небе, всплывшая со дна памяти строчка из «Золотого осла» Апулея, вызов в шестую позицию в фехтовании и капелька густых чернил, сорвавшаяся с гусиного пера – основательно перемешается в чьей-нибудь голове и позовёт человека в дорогу. Туриста - на улицу, повара - на кухню, художника - к мольберту, а писателя - к планшету.
Все эти дороги хранятся в нашей голове вместе с пейзажами и чудовищами – и этот мир отражается вовне через наши глаза. Также как через глаза других людей отражаются их миры, в сумме создавая ту общую материю, в которую завёрнута наша Вселенная. Добавим туда отражения глаз собаки и глаз совы, и тысяч других существ, так или иначе существующих и осознающих себя. И множества глаз иных времён и эпох, чьи отражения не умерли вместе со своими творцами, а продолжают жить, запечатлённые кистью, пером, смычком или строительным мастерком. Безличная окружающая среда – та самая, которая якобы существует объективно и независимо от нас – есть совокупность отраженных миров тех, кто жил до нас. До нас лично, и до нас как цивилизации, и до нас как биологического вида. В День пятый творения её уже создавали из первозданного бульона проторазума динозавры и птеродактили, и огромные рыбы морские растягивали мировой океан отражениями бесконечной воды, пока он не сталкивались со столь же бесконечными отражениями суши земноводными. С тех пор борьба стихий – это борьба отраженных представлений о них. В конечном итоге именно мысль порождает извержение вулкана, трясение вод и земель и оледенение целых континентов.
Чем дольше длилась земная история, тем богаче становился окружающий мир. Нас бы удивила скудость и однообразие Эпохи динозавров. Их мозг был крошечным, и воспроизводили они в отражениях своего крошечного разума лишь всё новые и новые виды себе подобных. Люди спорят о том, какой формы в те времена была наша планета. Плоской, как в начале средних веков, или же круглой, как сейчас? И имела ли она вообще какую-нибудь форму, если о том никто не думал? Последнее представляется наиболее вероятным: к Пятому дню творения Богом была создана изящная планета, формирующая и ограничивающая сама себя. Она находилась в трех состояниях сразу: твёрдом (суша), жидком (океан) и газообразном (воздух). Примитивная мысль морских существ бесконечно воспроизводила одно и тоже – мировой океан. Он мог бы не иметь ни конца и ни края и заполнить солёной водой всю Вселенную, если бы его не ограничивала столь же упорная мысль о тверди земноводных и о воздухе всех дышащих и всех летающих. Также и твердь, воспроизводимая теми, кто жил под землёй, ограничена была водой и воздухом. Последний же был ограничен дальностью полёта птеродактилей. Они питались живущим (или произрастающим) на земле и под водой и не могли улетать далеко в космос от морей и суши.
Творческое начало самого последнего человека куда больше, чем всех динозавров вместе взятых. Он может создавать миры, как некогда английские преступники, которых Скотланд-Ярд отправлял на кораблях умирать в море. Корабль за кораблём они мечтали о земле обетованной, где могли бы скрыться ото всех и жить по своим правилам, где всё было бы наоборот, и, в конце концов, эта земля материализовалась в одной из отраженных реальностей. Там действительно всё было наоборот: зима начиналась летом, а лето – зимой. Эту новую землю назвали Австралией, и теперь корабли с преступниками плыли из Англии прямо к ней. Земля в представлении англичан (пусть и с преступным складом ума) не могла пустовать, и они выдумали аборигенов – удивительных и совершенно не похожих ни на каких дикарей из прежнего мира. Вслед за этим в реальности отразилась вековая мечта любого из преступников – оружие, которое возвращается к хозяину, словно верный пёс. Так появились бумеранги.
Идеи, рождаемые человеческим разумом, воплощаются в невероятные и совершенно фантастические вещи! Нужно только помнить, что всякая дорога начинается в
Самым дорогим в жизни женщинам –
с любовью - посвящаю.
...Дорога моя сокращалась в тот день как никогда трудно, невыносимо навалилась тяжесть пережитого. Вконец измотанный, я устало подсел к телеграфному столбу, прислонился, пряча голову от жгучего солнца в его тени.
И вздрогнул, услышав неожиданный голос:
- Скажешь, устал, путник?
- Кто? Кто это? Откуда? - всполошился я, оглядываясь вокруг. Но, как бы ни старался, никого не обнаружил.
- Людям не дано видеть облика моего, - продолжал все тот же таинственный голос. - Вы можете лишь замечать следы трудов моих... Я древний ветер Азган. Только что вернулся с гор - устал, борясь с ними. А теперь набираю новую силу, отдыхая под музыку людских голосов на телеграфных проводах. Итак, ты ушел...
Надо же, подумал я про себя, наверное, я болен, но сам же, независимо от воли, ответил:
- Ну что ж, ты прав, Азган, я сбежал.
- От женщины?
- Ты проницательный.
- И, конечно же, ты ее любил...
- И люблю, черт побери, чье какое дело.
-Ты не любезен. Отчего же покинул тогда?
- Стала ненавистна.
- Давно не понимаю я вас, людей. Любишь и ненавидишь?
- Да, кому какое дело. Навела на меня порчу. Приучила копить. Теперь я потерял цель свою. Сундук, словом. Надеюсь, понятно?
- Допустим. Любишь?
- За то, что есть она, что не могу без нее.
- Вроде, убедил. Да, без женщины не было бы тебя... Действительно, большая беда постигла тебя, путник. Это огромное несчастье - любить и ненавидеть одновременно. Женщина - самый великий творец на земле. Даже я, сокрушающий горы, поднимающий моря на небеса, уступаю ей в мастерстве. Женщина дарит миру человека - наисовершеннейшее существо в природе. Для этого порою приносит в жертву всю себя. Она вдыхает в человека жизнь и разум изменить этот мир. Затем из века в век она совершенствует свое творение.
Но нередко женщина творит и зло - не доведенный до совершенства человек опаснее бури. Вот и тебя, видать, попутала женщина, на время потерявшая свое величие. Теперь ты, порочный, чужд сам себе. Но внемли, путник, болтливому Азгану. Я живу не одну тысячу лет и много всего повидал. Ты меня слушаешь? Тебе, должно быть, известно, если ветер есть, то полной тишины быть не может, поэтому я не могу пребывать в безмолвии, а слушатель необходим любому говорящему...
- Я слушаю, слушаю.
- Ты напомнил мне одну давнюю историю. Хочу рассказать для тебя, может, задумаешься, а я выговорюсь, заодно и отдохну. Слушай и разумей.
Ветер Азган ненадолго прервался, собираясь с мыслями, и уже другим тоном начал свое повествование о далеких временах:
- Много веков назад это было. В пору, когда люди еще верили и поклонялись множеству богов: Небу, Солнцу и нам, Ветрам. Однажды по земле пронеслась весть, будто идет с юга новая вера с новым божеством в единственном числе, якобы живущим за пределами неба и всевидящим. Оставалась одна страна, поклонявшаяся нам, отныне и она могла принять нового бога. Я озлобился на эту страну, страну твоих предков. И покинул эти земли. Слушай, путник, разумей, много веков назад...
Объяснение:
Всякая дорога начинается в В разных эпохах и в разных уголках земли начинают хлопать двери, входить и выходить люди, скрипеть большие деревянные колёса телег и визжать каучуковые шины автомобилей. Множество людей суетится, собирая человека в путь: древние художники украшают стены пещер рисунками, древние астрономы всматриваются в ночное небо, античные философы рассуждают о смысле бытия, средневековые рыцари дерутся на турнирах, а поэт Пушкин Александр Сергеевич сочиняет стихи о любви, сидя у окна своей усадьбы в Болдино. Из-за уха у него торчит гусиное перо, и капелька чернил с остро заточенного кончика вот-вот сорвётся на смуглую кожу и потечёт по щеке густой фиолетовой слезинкой. Однажды всё это – случайно увиденный наскальный рисунок, яркое пятнышко на ночном небе, всплывшая со дна памяти строчка из «Золотого осла» Апулея, вызов в шестую позицию в фехтовании и капелька густых чернил, сорвавшаяся с гусиного пера – основательно перемешается в чьей-нибудь голове и позовёт человека в дорогу. Туриста - на улицу, повара - на кухню, художника - к мольберту, а писателя - к планшету.
Все эти дороги хранятся в нашей голове вместе с пейзажами и чудовищами – и этот мир отражается вовне через наши глаза. Также как через глаза других людей отражаются их миры, в сумме создавая ту общую материю, в которую завёрнута наша Вселенная. Добавим туда отражения глаз собаки и глаз совы, и тысяч других существ, так или иначе существующих и осознающих себя. И множества глаз иных времён и эпох, чьи отражения не умерли вместе со своими творцами, а продолжают жить, запечатлённые кистью, пером, смычком или строительным мастерком. Безличная окружающая среда – та самая, которая якобы существует объективно и независимо от нас – есть совокупность отраженных миров тех, кто жил до нас. До нас лично, и до нас как цивилизации, и до нас как биологического вида. В День пятый творения её уже создавали из первозданного бульона проторазума динозавры и птеродактили, и огромные рыбы морские растягивали мировой океан отражениями бесконечной воды, пока он не сталкивались со столь же бесконечными отражениями суши земноводными. С тех пор борьба стихий – это борьба отраженных представлений о них. В конечном итоге именно мысль порождает извержение вулкана, трясение вод и земель и оледенение целых континентов.
Чем дольше длилась земная история, тем богаче становился окружающий мир. Нас бы удивила скудость и однообразие Эпохи динозавров. Их мозг был крошечным, и воспроизводили они в отражениях своего крошечного разума лишь всё новые и новые виды себе подобных. Люди спорят о том, какой формы в те времена была наша планета. Плоской, как в начале средних веков, или же круглой, как сейчас? И имела ли она вообще какую-нибудь форму, если о том никто не думал? Последнее представляется наиболее вероятным: к Пятому дню творения Богом была создана изящная планета, формирующая и ограничивающая сама себя. Она находилась в трех состояниях сразу: твёрдом (суша), жидком (океан) и газообразном (воздух). Примитивная мысль морских существ бесконечно воспроизводила одно и тоже – мировой океан. Он мог бы не иметь ни конца и ни края и заполнить солёной водой всю Вселенную, если бы его не ограничивала столь же упорная мысль о тверди земноводных и о воздухе всех дышащих и всех летающих. Также и твердь, воспроизводимая теми, кто жил под землёй, ограничена была водой и воздухом. Последний же был ограничен дальностью полёта птеродактилей. Они питались живущим (или произрастающим) на земле и под водой и не могли улетать далеко в космос от морей и суши.
Творческое начало самого последнего человека куда больше, чем всех динозавров вместе взятых. Он может создавать миры, как некогда английские преступники, которых Скотланд-Ярд отправлял на кораблях умирать в море. Корабль за кораблём они мечтали о земле обетованной, где могли бы скрыться ото всех и жить по своим правилам, где всё было бы наоборот, и, в конце концов, эта земля материализовалась в одной из отраженных реальностей. Там действительно всё было наоборот: зима начиналась летом, а лето – зимой. Эту новую землю назвали Австралией, и теперь корабли с преступниками плыли из Англии прямо к ней. Земля в представлении англичан (пусть и с преступным складом ума) не могла пустовать, и они выдумали аборигенов – удивительных и совершенно не похожих ни на каких дикарей из прежнего мира. Вслед за этим в реальности отразилась вековая мечта любого из преступников – оружие, которое возвращается к хозяину, словно верный пёс. Так появились бумеранги.
Идеи, рождаемые человеческим разумом, воплощаются в невероятные и совершенно фантастические вещи! Нужно только помнить, что всякая дорога начинается в
То есть сейчас.
Объяснение:
пиши