Онегин был по мненью многих (Судей решительных и строгих) Ученый малый, но педант: Имел он счастливый талант Без принужденья в разговоре Коснуться до всего слегка, С ученым видом знатока Хранить молчанье в важном споре И возбуждать улыбку дам Огнем нежданных эпиграмм.
Латынь из моды вышла ныне: Так, если правду вам сказать, Он знал довольно по-латыне, Чтоб эпиграфы разбирать, Потолковать об Ювенале, В конце письма поставить vale, Да помнил, хоть не без греха, Из Энеиды два стиха. Вот мой Онегин на свободе; Острижен по последней моде, Как dandy 2 лондонский одет — И наконец увидел свет. Он по-французски совершенно Мог изъясняться и писал; Легко мазурку танцевал И кланялся непринужденно; 3. Высокой страсти не имея Для звуков жизни не щадить, Не мог он ямба от хорея, Как мы ни бились, отличить. Бранил Гомера, Феокрита; Зато читал Адама Смита И был глубокой эконом, То есть умел судить о том, Как государство богатеет, И чем живет, и почему Не нужно золота ему,
4. Как рано мог он лицемерить, Таить надежду, ревновать, Разуверять, заставить верить, Казаться мрачным, изнывать, Являться гордым и послушным, Внимательным иль равнодушным! Как томно был он молчалив, Как пламенно красноречив, В сердечных письмах как небрежен!
5. Как он умел казаться новым, Шутя невинность изумлять, Пугать отчаяньем готовым, Приятной лестью забавлять, Ловить минуту умиленья, Невинных лет предубежденья Умом и страстью побеждать, Невольной ласки ожидать, Молить и требовать признанья, Подслушать сердца первый звук, Преследовать любовь, и вдруг Добиться тайного свиданья.. .
6. Как рано мог уж он тревожить Сердца кокеток записных! Когда ж хотелось уничтожить Ему соперников своих, Как он язвительно злословил! Какие сети им готовил!
7. Онегин входит, Идет меж кресел по ногам, Двойной лорнет скосясь наводит На ложи незнакомых дам; Все ярусы окинул взором, Всё видел: лицами, убором Ужасно недоволен он; С мужчинами со всех сторон Раскланялся, потом на сцену В большом рассеянье взглянул, Отворотился — и зевнул,
8. Второй Чадаев, мой Евгений, Боясь ревнивых осуждений, В своей одежде был педант И то, что мы назвали франт. Он три часа по крайней мере Пред зеркалами проводил И из уборной выходил Подобный ветреной Венере, Когда, надев мужской наряд, Богиня едет в маскарад.
9. Нет: рано чувства в нем остыли; Ему наскучил света шум; Красавицы не долго были Предмет его привычных дум; Измены утомить успели; Друзья и дружба надоели, Затем, что не всегда же мог Beef-steaks и страсбургский пирог Шампанской обливать бутылкой И сыпать острые слова, Когда болела голова; И хоть он был повеса пылкой, Но разлюбил он наконец И брань, и саблю, и свинец.
10. Два дня ему казались новы Уединенные поля, Прохлада сумрачной дубровы, Журчанье тихого ручья; На третий роща, холм и поле Его не занимали боле; Потом уж наводили сон; Потом увидел ясно он, Что и в деревне скука та же, Хоть нет ни улиц, ни дворцов, Ни карт, ни балов, ни стихов. Хандра ждала его на страже,
Небольшой рассказ Зощенко «Обезьяний язык» был написан в 1925 году. Он неслучайно появился именно в это время. В 1917-м произошла революция. В начале 1920-х завершилась гражданская война. Жизнь страны сильно менялась во всех сферах. Среди прочего изменения коснулись и русского языка, актуальной стала проблема сохранения его чистоты. В числе тех, кто высказывался по этому поводу, - Владимир Маяковский. В 1923 году он выступил против засорения крестьянских газет заимствованными иноязычными словами в стихотворении «О “фиасках”, “апогеях” и других неведомых вещах».
«Обезьяний язык» характеризуется кольцевой композицией. Произведение начинается со слов рассказчика: «Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный». Завершается оно похожей мыслью: «Трудно, товарищи, говорить по-русски!».
Рассказчик и персонажи
В «Обезьяньем языке» повествование ведется от лица человека малограмотного, необразованного, который считает русский язык трудным главным образом из-за того, что «иностранных слов в нем до черта». Очевидно, что рассказчик в произведении не тождественен автору. «Обезьяний язык» написан в сказовой манере. Рассказчик – непосредственный участник событий, его речь проста и далека от литературной.
Главные герои – двое собеседников, которые сидят на собрании по соседству с рассказчиком. Участники диалога в «Обезьяньем языке» употребляют иностранные слова, хотя и не понимают их значения. Оба хотят казаться умными и образованными, но получается у них это из рук вон плохо. В их речи заимствованная лексика соседствует с разговорными словами и выражениями. При этом некоторые фразы, произнесенные собеседниками, вообще лишены смысла. Зато рассказчику их беседа кажется «очень умной и интеллигентной».
Есть в произведении еще один персонаж – оратор, выступающий на собрании. Его речь не приводится. О нем вообще практически ничего неизвестно. Судить об этом человеке можно только по отзывам рассказчика и одного из его соседей. Рассказчик говорит, что оратор «произносил надменные слова с иностранным, туманным значением». По мнению соседа, выступающий – «очень острый мужчина» и «оратор первейший». Вывод из всего сказанного напрашивается сам собой – велика вероятность, что оратор мало отличается от двух соседей рассказчика, что его речь также неграмотна и наполнена иностранными словами, которые он употребляет к месту и не к месту.
В рассказе Зощенко высмеиваются не какие-то конкретные люди – персонажи произведения максимально обезличены. У главных героев нет имен, внешность одного из собеседников описана довольно скупо – «не старый еще мужчина, с бородой», о внешности второго участника диалога вообще ничего неизвестно. Главная цель Зощенко – высмеять неуместное употребление слов, заимствованных из иностранных языков.
Актуальность рассказа «Обезьяний язык»
Рассказ Зощенко остается актуальным и сегодня. Во-первых, едва ли не каждый день в русском языке появляются новые заимствованные из других языков слова. Во-вторых, нередко встречаются малограмотные люди, употребляющие эти самые слова не к месту. Понятно, что русский язык постоянно меняется и глупо было бы выступать категорически против заимствования иноязычной лексики. Главное – соблюдать меру и не забывать про контекст.
В данном случае на ум приходит высказывание писателя Алексея Николаевича Толстого: «…Известный процент иностранных слов врастает в язык. И в каждом случае инстинкт художника должен определить эту меру иностранных слов, их необходимость. Лучше говорить “лифт”, чем “самоподымальщик”, “телефон”, чем “дальнеразговорня”, “пролетарии”, чем “голодранцы”, но там, где можно найти коренное русское слово, — нужно его находить
(Судей решительных и строгих)
Ученый малый, но педант:
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыне,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха. Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде,
Как dandy 2 лондонский одет —
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
3. Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокой эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
4. Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным иль равнодушным!
Как томно был он молчалив,
Как пламенно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
5. Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь, и вдруг
Добиться тайного свиданья.. .
6. Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных!
Когда ж хотелось уничтожить
Ему соперников своих,
Как он язвительно злословил!
Какие сети им готовил!
7. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех сторон
Раскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился — и зевнул,
8. Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
9. Нет: рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-steaks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова;
И хоть он был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань, и саблю, и свинец.
10. Два дня ему казались новы
Уединенные поля,
Прохлада сумрачной дубровы,
Журчанье тихого ручья;
На третий роща, холм и поле
Его не занимали боле;
Потом уж наводили сон;
Потом увидел ясно он,
Что и в деревне скука та же,
Хоть нет ни улиц, ни дворцов,
Ни карт, ни балов, ни стихов.
Хандра ждала его на страже,
Объяснение:
Небольшой рассказ Зощенко «Обезьяний язык» был написан в 1925 году. Он неслучайно появился именно в это время. В 1917-м произошла революция. В начале 1920-х завершилась гражданская война. Жизнь страны сильно менялась во всех сферах. Среди прочего изменения коснулись и русского языка, актуальной стала проблема сохранения его чистоты. В числе тех, кто высказывался по этому поводу, - Владимир Маяковский. В 1923 году он выступил против засорения крестьянских газет заимствованными иноязычными словами в стихотворении «О “фиасках”, “апогеях” и других неведомых вещах».
«Обезьяний язык» характеризуется кольцевой композицией. Произведение начинается со слов рассказчика: «Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный». Завершается оно похожей мыслью: «Трудно, товарищи, говорить по-русски!».
Рассказчик и персонажи
В «Обезьяньем языке» повествование ведется от лица человека малограмотного, необразованного, который считает русский язык трудным главным образом из-за того, что «иностранных слов в нем до черта». Очевидно, что рассказчик в произведении не тождественен автору. «Обезьяний язык» написан в сказовой манере. Рассказчик – непосредственный участник событий, его речь проста и далека от литературной.
Главные герои – двое собеседников, которые сидят на собрании по соседству с рассказчиком. Участники диалога в «Обезьяньем языке» употребляют иностранные слова, хотя и не понимают их значения. Оба хотят казаться умными и образованными, но получается у них это из рук вон плохо. В их речи заимствованная лексика соседствует с разговорными словами и выражениями. При этом некоторые фразы, произнесенные собеседниками, вообще лишены смысла. Зато рассказчику их беседа кажется «очень умной и интеллигентной».
Есть в произведении еще один персонаж – оратор, выступающий на собрании. Его речь не приводится. О нем вообще практически ничего неизвестно. Судить об этом человеке можно только по отзывам рассказчика и одного из его соседей. Рассказчик говорит, что оратор «произносил надменные слова с иностранным, туманным значением». По мнению соседа, выступающий – «очень острый мужчина» и «оратор первейший». Вывод из всего сказанного напрашивается сам собой – велика вероятность, что оратор мало отличается от двух соседей рассказчика, что его речь также неграмотна и наполнена иностранными словами, которые он употребляет к месту и не к месту.
В рассказе Зощенко высмеиваются не какие-то конкретные люди – персонажи произведения максимально обезличены. У главных героев нет имен, внешность одного из собеседников описана довольно скупо – «не старый еще мужчина, с бородой», о внешности второго участника диалога вообще ничего неизвестно. Главная цель Зощенко – высмеять неуместное употребление слов, заимствованных из иностранных языков.
Актуальность рассказа «Обезьяний язык»
Рассказ Зощенко остается актуальным и сегодня. Во-первых, едва ли не каждый день в русском языке появляются новые заимствованные из других языков слова. Во-вторых, нередко встречаются малограмотные люди, употребляющие эти самые слова не к месту. Понятно, что русский язык постоянно меняется и глупо было бы выступать категорически против заимствования иноязычной лексики. Главное – соблюдать меру и не забывать про контекст.
В данном случае на ум приходит высказывание писателя Алексея Николаевича Толстого: «…Известный процент иностранных слов врастает в язык. И в каждом случае инстинкт художника должен определить эту меру иностранных слов, их необходимость. Лучше говорить “лифт”, чем “самоподымальщик”, “телефон”, чем “дальнеразговорня”, “пролетарии”, чем “голодранцы”, но там, где можно найти коренное русское слово, — нужно его находить