«Молчалин за других себя забыть готов Враг дерзости, – всегда застенчиво, несмело, Ночь целую с кем можно так провесть!» Софья
«Бывало, песенок где новеньких тетрадь Увидит, пристает списать. А впрочем, он дойдет до степеней известных, Ведь нынче любят бессловесных» Чацкий
«Почему вы с барышней скромны, а с горничной повесы?» Лиза
«При батюшке три года служит, Тот часто без толку сердит, А он безмолвием своим обезоружит, От доброты души простит. И, между прочим, Веселостей искать бы мог, Ничуть: от старичков не ступит за порог; Мы резвимся, хохочем, Он с ними целый день засядет, рад не рад, Играет…» Софья
«Чудеснейшего свойства Он наконец: уступчив, скромен, тих. В лице ни тени беспокойства И на душе поступков никаких, Чужих и вкривь и вкось не рубит…» Софья
Бедный угольщик из Шварцвальда, Петер Мунк, «малый неглупый», стал тяготиться малодоходным и, кажется, совсем не почётным ремеслом, унаследованным от отца. Однако из всех идей как вдруг заполучить много денег, ему не нравилась ни одна. Вспомнив старое предание о Стеклянном Человечке, он пытается вызвать его, но забывает последние две строчки заклинания. В деревне дровосеков ему рассказывают легенду про Михеля-Великана, который дарит богатства, но требует за них большую плату. Когда Петер, наконец, вспомнил весь текст вызова Стеклянного Человечка, ему повстречался Михель, который сначала пообещал богатства, но когда Петер попытался убежать, бросил в него своим багром. К счастью, Петер добежал до границы его хозяйств, и багор разбился, а змею, в которую превратилась одна из отлетевших от багра щепок, убил огромный глухарь.Оказалось, что это не глухарь вовсе, а Стеклянный Человечек. Он обещал исполнить три желания, и парень загадал хорошо танцевать, всегда иметь в кармане столько же денег, как у самого богатого человека их города, стекольный завод. Третье желание Стеклянный Человечек, разочарованный настолько материальными хотениями, посоветовал оставить «на потом», зато дал денег на открытие завода. Но завод Петер вскоре запустил, и все время проводил за игровым столом. Однажды у Толстого Иезекила (самого богатого человека города) не оказалось в кармане денег — следовательно, и Петер оказался ни с чем... Михель-Великан дал ему много звонких монет, но в взамен взял его живое сердце (на полках в жилище Михеля стояли банки с сердцами многих богачей), а в его грудь вставил каменное.Но деньги не принесли счастья Петеру с холодным сердцем, а после того, как он ударил свою жену Лизбет, подавшую чашку вина и хлебец прохожему старику (это был Стеклянный Человечек), и она исчезла, пришло время третьего желания: Петер захотел вернуть себе горячее сердце. Стеклянный Человечек научил его, как это сделать: парень заявил Михелю, что не верит, будто он забрал его сердце, и тот проверки ради вставил его назад. Храбрый Мунк, чьё горячее сердце было твёрже камня, не испугался Великана, и когда тот одно за другим насылал на него стихии (огонь, воду, ...), неведомая сила вынесла Петера за пределы владений Михеля, а сам великан стал маленьким, как червяк.Встретив Стеклянного Человечка, Мунк захотел умереть, чтобы закончить свою постыдную жизнь но тот вместо топора принёс ему мать и жену. Шикарный дом Петера сгорел, богатства не было, однако на месте старого отцовского домика стоял новый. А когда у Мунков родился сын, Стеклянный Человечек преподнёс свой последний дар: подобранные Петером в его лесу шишки превратились в новенькие талеры.
Враг дерзости, – всегда застенчиво, несмело,
Ночь целую с кем можно так провесть!» Софья
«Бывало, песенок где новеньких тетрадь
Увидит, пристает списать.
А впрочем, он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных» Чацкий
«Почему вы с барышней скромны, а с горничной повесы?» Лиза
«При батюшке три года служит,
Тот часто без толку сердит,
А он безмолвием своим обезоружит,
От доброты души простит.
И, между прочим,
Веселостей искать бы мог,
Ничуть: от старичков не ступит за порог;
Мы резвимся, хохочем,
Он с ними целый день засядет, рад не рад,
Играет…» Софья
«Чудеснейшего свойства
Он наконец: уступчив, скромен, тих.
В лице ни тени беспокойства
И на душе поступков никаких,
Чужих и вкривь и вкось не рубит…» Софья