На заднем плане золотые деревца. Скорее всего, это берёзки. Часть листвы окрашена в бурые тона, а небо – сероватое, словно пронизанное нитками начинающегося мелкого дождя. Лишь багрянец с правой стороны полотна, да красные кустики, скучившиеся вдоль тропинки, напоминают о том, что пока ещё просвечивают сквозь тучи сонные лучи заката.
Судя по богатым листвой кронам деревьев, художник застал раннюю осень. Деревья словно замерли в ожидании холодов, однако этот пейзаж ещё пронизан остатками летнего тепла, бережно хранимыми осенним лесом. Лес словно подёрнут лёгкой дымкой, какую можно встретить в конце осеннего дня, когда воздух медленно остывает, уступая место влажной ночной прохладе.
Картину «Осень» нельзя однозначно отнести к импрессионизму. Впрочем, это справедливо и в отношении всего творчества Куинджи.
На заднем плане золотые деревца. Скорее всего, это берёзки. Часть листвы окрашена в бурые тона, а небо – сероватое, словно пронизанное нитками начинающегося мелкого дождя. Лишь багрянец с правой стороны полотна, да красные кустики, скучившиеся вдоль тропинки, напоминают о том, что пока ещё просвечивают сквозь тучи сонные лучи заката.
Судя по богатым листвой кронам деревьев, художник застал раннюю осень. Деревья словно замерли в ожидании холодов, однако этот пейзаж ещё пронизан остатками летнего тепла, бережно хранимыми осенним лесом. Лес словно подёрнут лёгкой дымкой, какую можно встретить в конце осеннего дня, когда воздух медленно остывает, уступая место влажной ночной прохладе.
Картину «Осень» нельзя однозначно отнести к импрессионизму. Впрочем, это справедливо и в отношении всего творчества Куинджи.