Красивые и образные картины природы, восторг героя от наблюдаемых пейзажей, активное использование эпитетов, метафор
Пояснення:
Старая большая дорога, заросшая кудрявой муравой, изрезанная заглохшими колеями, следами давней жизни наших отцов и дедов, уходила перед нами в бесконечную русскую даль. Солнце склонялось на запад, стало заходить в красивые легкие облака, смягчая синь за дальними извалами полей и бросая к закату, где небо уже золотилось, великие светлые столпы, как пишут их на церковных картинах. Стадо овец серело впереди, старик-пастух с подпаском сидел на меже, навивая кнут... Казалось, что нет, да никогда и не было, ни времени, ни деления его на века, на годы в этой забытой — или благословенной — богом стране.
Фамусов ругает слугу за вечно рваный кафтан. Заставляет Петрушку записывать предстоящие на будущей недели визиты, вносить поправки. При этом барин велеречиво рассуждает о превосходстве Москвы, о ее “столпах общества”: “Что за тузы в Москве живут и умирают!”. Появляется Чацкий, он без умолку говорит о Софье, Фамусова это раздражает; он интересуется, не жениться ли собрался Чацкий, и на вопрос молодого человека: “Каков был:бы ответ”, сделай он предложение, Павел Афанасьевич отвечает: “Сказал бы я, во-первых, не блажи, Именьем, брат, не управляй оплошно, А, главное, поди-тка послужи”. Чацкий: “Служить бы рад, прислуживаться тошно”. Такое высокомерие молодого чело
Відповідь:
Красивые и образные картины природы, восторг героя от наблюдаемых пейзажей, активное использование эпитетов, метафор
Пояснення:
Старая большая дорога, заросшая кудрявой муравой, изрезанная заглохшими колеями, следами давней жизни наших отцов и дедов, уходила перед нами в бесконечную русскую даль. Солнце склонялось на запад, стало заходить в красивые легкие облака, смягчая синь за дальними извалами полей и бросая к закату, где небо уже золотилось, великие светлые столпы, как пишут их на церковных картинах. Стадо овец серело впереди, старик-пастух с подпаском сидел на меже, навивая кнут... Казалось, что нет, да никогда и не было, ни времени, ни деления его на века, на годы в этой забытой — или благословенной — богом стране.