Прочитайте отрывок рассказа и выполните . в пять часов утра, как всегда, пробило подъём – молотком об рельс у штабного барака. перерывистый звон слабо сквозь стекла, намёрзшие в два пальца, и скоро затих: холодно было, и надзирателю неохота была долго рукой махать. звон утих, а за окном всё так же, как и среди ночи, когда шухов вставал к параше, была тьма и тьма, да попадало в окно три жёлтых фонаря: два – на зоне, один – внутри лагеря. и барака что-то не шли отпирать, и не слыхать было, чтобы дневальные брали бочку парашную на палки – выносить. шухов никогда не просыпал подъёма, всегда вставал по нему – до развода было часа полтора времени своего, не казённого, и кто знает лагерную жизнь, всегда может подработать: шить кому-нибудь из старой подкладки чехол на рукавички; богатому бригаднику подать сухие валенки прямо на койку, чтоб ему босиком не топтаться вкруг кучи, не выбирать; или пробежать по каптёркам, где кому надо услужить, подмести или поднести что-нибудь; или идти в столовую собирать миски со столов и сносить их горками в посудомойку – тоже накормят, но там охотников много, отбою нет, а главное – если в миске что осталось, не удержишься, начнёшь миски лизать. а шухову крепко запомнились слова его первого бригадира кузёмина – старый был лагерный волк, сидел к девятьсот сорок третьему году уже двенадцать лет и своему пополнению, с фронта, как-то на голой просеке у костра сказал: – здесь, , закон – тайга. но люди и здесь живут. в лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать. насчёт кума – это, конечно, он загнул. те-то себя сберегают. только береженье их – на чужой крови. всегда шухов по подъему вставал, а сегодня не встал. 1,почувствовали ли вы документальность рассказа? в чем она выражена?
Хотя повествование ведется от первого лица, но мы смотрим на происходящее глазами очевидца и воспринимаем через его ощущения, изнутри. И верим в их подлинность.
Воспоминания Шухова дают также понять, что окружающее его - типичная картина. И для самого привычная многолетняя реальность, в которой он научился существовать.
Ограниченность и замкнутость пространства зоны компенсируется пристальным описанием деталей и черт распорядка, изученных за годы.
Каждая минута времени учтена режимом, и очень надо постараться, чтобы найти время на что-то личное. И
это также воспринимается документальным свидетельством.