Пимен — монах Чудова монастыря в Москве, старец кроткий и смиренный. Надо полагать, что только дворянское происхождение давало ему возможность в молодости видеть «двор и роскошь Иоанна», и «пировать за царскою трапезой жизнь его в трагедии едва намечена, но можно предположить, что это один из тех сподвижников первой половины царствования Иоанна Грозного, когда лучшие сыны Руси своим мечем царю расширять пределы родины. Григорий, знакомый, очевидно, с биографией Пимена, завидует ему:
Ты воевал под башнями Казани,
Ты видел двор и роскошь Иоанна!
Ты рать Литвы при Шуйском отражал!
Но Пимен не был рядовым воином, из которых составлялись рати воевод; своим образованием он сильно выдвигается даже из числа бояр. Так, Игумен замечает, что он весьма грамотен, читал монастырские летописи, сочинял каноны святым, а это доказывает образование, известную интеллигентность и даже некоторый поэтический дар. На написание своей летописи Пимен смотрит как на подвиг, исполнить который ему назначено Богом:
Недаром многих лет
Свидетелем Господь меня поставил
И книжному искусству вразумил.
Свою летопись он оканчивает сказанием о смерти царевича Димитрия; далее совесть не позволяет ему повествовать, так как с тех пор он мало «вникал в дела мирские», а описывать только по темным слухам что-либо он не решается. По его мнению, летописец должен описывать, «не мудрствуя лукаво», только то, чему в жизни был свидетелем:
Войну и мир, управу государей,
Угодников святые чудеса,
Пророчества и знаменья небесны …
Пимен пишет свою летопись, но по внешнему виду невозможно узнать, о чем он повествует. Страсти в нем давно улеглись, и он может писать о темном владычестве татар или о свирепых казнях Иоанна, или о бурном новгородском вече, или о славе отечества спокойно, как посторонний человек: летописец должен рассказывать о выдающихся событиях, чтобы потомки могли знать правду о политической жизни своих предков, чтобы они могли вспомнить с умилением своих великих царей за их добро, а за грехи и промахи за них молиться.
Пимен любит свою работу, потому что благодаря ей он в старости, как бы «сызнова» живет. Его волнует дальнейшая судьба летописи: хотелось бы передать ее в умелые руки, которые могли бы продолжать его работу:
По словам Жерилло, муравьи приходят (очищают территорию) и уходят, а человеку тут нечего делать. Но эти муравьи, как ни странно, никуда и не собирались уходить. Человеку понадобились какие-нибудь тысячелетия, чтобы перейти от варварства к цивилизации и почувствовать себя на этом основании хозяевами будущего и властителями земли. Но что может помешать муравьям пройти ту же эволюцию? У них есть язык, у них есть разум! На реке они увидели покинутую куберту, на борту которой было два трупа. Также на ней были и муравьи. Они двигались не как обычные насекомые, а словно совершая военную операцию. На более крупных было какое-то серое одеяние. Капитан отдал приказ лейтенанту и двум членам команды подняться на борт куберты и осмотреть ее. Лейтенант долго отказывался, но потом подчинился приказу. На куберте его укусили муравьи (они отравляли свою жертву сильным ядом), и ночью он умер. Жерилло приказал сжечь куберту вместе с муравья�
Пимен — монах Чудова монастыря в Москве, старец кроткий и смиренный. Надо полагать, что только дворянское происхождение давало ему возможность в молодости видеть «двор и роскошь Иоанна», и «пировать за царскою трапезой жизнь его в трагедии едва намечена, но можно предположить, что это один из тех сподвижников первой половины царствования Иоанна Грозного, когда лучшие сыны Руси своим мечем царю расширять пределы родины. Григорий, знакомый, очевидно, с биографией Пимена, завидует ему:
Ты воевал под башнями Казани,
Ты видел двор и роскошь Иоанна!
Ты рать Литвы при Шуйском отражал!
Но Пимен не был рядовым воином, из которых составлялись рати воевод; своим образованием он сильно выдвигается даже из числа бояр. Так, Игумен замечает, что он весьма грамотен, читал монастырские летописи, сочинял каноны святым, а это доказывает образование, известную интеллигентность и даже некоторый поэтический дар. На написание своей летописи Пимен смотрит как на подвиг, исполнить который ему назначено Богом:
Недаром многих лет
Свидетелем Господь меня поставил
И книжному искусству вразумил.
Свою летопись он оканчивает сказанием о смерти царевича Димитрия; далее совесть не позволяет ему повествовать, так как с тех пор он мало «вникал в дела мирские», а описывать только по темным слухам что-либо он не решается. По его мнению, летописец должен описывать, «не мудрствуя лукаво», только то, чему в жизни был свидетелем:
Войну и мир, управу государей,
Угодников святые чудеса,
Пророчества и знаменья небесны …
Пимен пишет свою летопись, но по внешнему виду невозможно узнать, о чем он повествует. Страсти в нем давно улеглись, и он может писать о темном владычестве татар или о свирепых казнях Иоанна, или о бурном новгородском вече, или о славе отечества спокойно, как посторонний человек: летописец должен рассказывать о выдающихся событиях, чтобы потомки могли знать правду о политической жизни своих предков, чтобы они могли вспомнить с умилением своих великих царей за их добро, а за грехи и промахи за них молиться.
Пимен любит свою работу, потому что благодаря ей он в старости, как бы «сызнова» живет. Его волнует дальнейшая судьба летописи: хотелось бы передать ее в умелые руки, которые могли бы продолжать его работу:
.. .Брат Григорий,
Ты грамотой свой разум просветил,
Тебе свой труд передаю …Это пересказ а план не смог составить